Миры Пола Андерсона. Т. 10. Сага о Хрольфе Жердинке
Шрифт:
— Ты напомнил мне о важном деле, ибо я должен отомстить за отца. — Он бросил быстрый взгляд в сторону Свипдага. — Адильс — самый жадный и жестокий из конунгов… И все же мы попробуем покончить с ним.
Бьярки усмехнулся и проворчал:
— Мне будет досадно, если я однажды не познакомлюсь поближе с этим конунгом.
Свипдаг прорычал:
— Я обещал, когда решил остаться здесь, что непременно навещу его снова. Господин, королева Ирса должна нам помочь.
— Хорошо, мы обсудим это позже, — сказал Хрольф.
Весь остаток вечера он старался выглядеть веселым.
Дрифа прошептала на ухо Бьярки:
— Теперь ты снова уйдешь. Я это знаю.
— Похоже, что так, — кивнул он уверенно.
Она сжала его руку:
— Ты всегда уходишь и оставляешь меня, ведь ты мужчина. Моя мать, ты помнишь… Мой отец позаботился, чтобы она вышла замуж за хуторянина. Единственный сын, которого она выносила, пал в хольмганге… Она говорила мне, что словно еще вчера укладывала его в люльку, а сегодня он уже в могиле. — Дрифа склонила, голову, убранную золотыми украшениями. — Что ж, иди. Ты должен идти, Бьярки, потому, что ты хочешь этого… Но только возвращайся назад! Так недолго мы были вместе…
Конунг был погружен в заботы в течение нескольких следующих недель. Он подолгу вел тайные беседы со сведущими людьми, разрабатывал планы похода и готовился к нему.
— Если мы будем медлить, — говорил он, — Адильс развеет наши намеренья как дым, ведь у него будет достаточно времени устроить нам какую-нибудь гадость. Отправившись в поход зимой, мы сможем двигаться по твердой земле гораздо быстрее вестей о нашем приближении.
— А почему не отправиться морем? — спросил Бьярки.
Конунг Хрольф нахмурился:
— Это принесло несчастье моему отцу.
— Слишком опасно плыть в это время года вдоль побережья, состоящего из бесчисленных островов и шхер, — воскликнул Свипдаг, — любой неожиданный шторм легко выбросит наши корабли на берег, а я не поручусь, что конунг Адильс не нашлет на нас что-нибудь в этом роде.
Поскольку Хрольф решил отправиться в Свитьод по суше, ему предстояло переплыть только пролив Зунд и высадиться в Сконе. Людям он сказал, что намерен объехать верхом эту часть своих владений, чтобы посмотреть, как там идут дела. Желая двигаться как можно быстрее, да к тому же не отзывать войска, необходимые для поддержания порядка в своей недавно созданной державе, он взял с собой не слишком много воинов: двенадцать вождей своей дружины, двенадцать берсерков и сотню воинов.
Дружинники отправились в путь на самых лучших скакунах, взяв с собой несколько запасных и вьючных лошадей. Их одежда, сшитая из превосходных мехов и ярких тканей, была достаточно плотной, чтобы предохранять от холода. Хрольф и каждый из двенадцати вождей везли на плечах по кречету, столь отменно обученному, что птицам не требовались клобучки и путы. Конунгова кречета звали Хайбрикс, он был из породы полярных соколов, большой и отважный, его глаза были похожи на те золотые щиты, что, говорят, освещали своим блеском палаты Вальгаллы. Сбоку бежал Грам, гигантский рыжий пес, который, бывало, побеждал волка, лося, кабана и мог справиться даже с человеком.
На границе Сконе и Гаутланда датчане повернули на север. Эта западная часть гаутских владений была суровой, густо заросшей лесами и малонаселенной. Воинам часто приходилось спать под открытым небом в спальных мешках на подстилке из лапника. Чтобы не привлекать к себе внимания, они не охотились, а ели только вяленое мясо, взятое с собой в дорогу. С ними не случилось ничего примечательного, поэтому, в сущности, и нечего рассказать об этих днях, пока однажды в сумерках они не подъехали к одинокому хутору.
Странное это было место. Нигде не было видно следов вспашки. Тонкий слой снега покрывал делянку, обрамленную по краям могучими елями, а сверху нависло сумрачное небо, обложенное облаками. Дом почти сливался с густой тенью леса, поэтому нельзя было сказать, велик он или мал. Плотный морозный воздух приглушал цоканье копыт, ржание утомленных лошадей, бряцание сбруи, скрип седельной кожи. Дыхание клубилось туманом.
Однако человек, стоявший у дома, был хорошо виден, только лицо его скрывала тень. В сумраке четко вырисовывалась могучая, пышущая здоровьем фигура незнакомца. Он был очень высок. С плеч его свисал синий плащ, рука сжимала копье.
Конунг подъехал к хуторянину.
— Приветствую тебя, мой друг! — сказал он. — Надеюсь, ты не будешь против, если мы разобьем лагерь на твоей земле? Поверь, мы не причиним тебе никакого вреда.
В ответ послышался низкий голос:
— Тебе не придется спать под открытым небом. Я приглашаю тебя провести эту ночь под моим кровом.
— Негоже, если я один приму твое приглашение, а мои люди останутся на морозе.
— Я приглашаю вас всех.
Хрольф удивился:
— А ты смельчак! Неужто и в самом деле ты можешь позволить себе такое гостеприимство? Ведь нас не так уж мало и вряд ли твой маленький хутор сможет вместить всех моих воинов.
Хуторянин засмеялся волчьим лающим смехом:
— Да, господин. Я прекрасно вижу, сколько людей пожаловало ко мне. Однако сегодня вечером у вас не будет недостатка ни в еде, ни в питье, ни во всем остальном.
Конунгу показалось недостойным ответить чем-то иным, кроме согласия:
— Хорошо, мы верим тебе.
— Воистину, добро пожаловать! — сказал хуторянин. — Следуйте за мной.
И он повел их на задний двор, где располагалась конюшня столь внушительных размеров, что в ней легко можно было разместить всех лошадей дружины. Несмотря на обилие сена и воды в яслях, все стойла были пусты. Новый знакомый сказал, что уже слишком темно, так что тот, кто не знает пути вокруг дома, не сможет завести лошадей в конюшню, и он сам сделает это позже.
— Как твое имя, добрый человек? — спросил конунг.
— Кое-кто зовет меня Храни, — ответил тот.
Хрольфа удивило это необычное имя. Ведь его дядя Хроар называл себя так в те времена, когда скрывался от конунга Фроди. Еще более удивительным был дом, который им не удалось рассмотреть снаружи. Первое же помещение за дверью было сильно вытянуто в длину и ярко освещено, подобно зале в палатах конунга, хотя казалось необжитым, так же как и конюшня. Резные рунические письмена украшали стены.