Миры Пола Андерсона. Т. 4. Чёлн на миллион лет
Шрифт:
За последние месяцы, когда «Пифеос», все более замедляющий ход, как бы пятился к цели, Вселенная вновь обрела привычный облик. Странно, что эта ночь, усыпанная немигающими яркими звездами и препоясанная снежной дорожкой Галактики, ночь, где туманности неустанно лепили новые звезды и планеты, а вокруг умерших светил бушевали чудовищные моря энергии, где свет, пришедший от соседней огненной спирали, покинул ее еще до зарождения человечества, — эта вот ночь казалась близкой, как дым отечества. Замаячившая впереди Тритос яркостью уступала Солнцу более чем вполовину; желтизна ее навевала воспоминание
Сокращающееся расстояние уже не являло преграды инструментальному наблюдению, и датчики корабля обратились к звезде, вокруг которой вершили свой путь десять планет, пять из которых оказались газовыми гигантами. Вторая от Тритос кружила по орбите, радиус которой был немного меньше астрономической единицы. У нее имелся и спутник, эксцентричная орбита которого говорила, что масса основной планеты составляет чуть более двух с третью масс Земли. И все же на ее поверхности, пусть и чуть более жаркой, стояли умеренные температуры, а в спектре ее атмосферы выявились химические отклонения, характерные для жизни.
Неделя за неделей, день за днем волнение экипажа разгоралось все сильнее. Погасить его было невозможно, и в конце концов даже Ду Шань и Патульсий оставили попытки как-то сгладить восторги остальных. Перед ними замаячил конец пути, суливший удивительные открытия; а еще по крайней мере временный отдых от странствий.
Мир, заключенный каждым с Ханно на собственных условиях, так и не смог окрепнуть в прежнюю дружбу — во всяком случае, он стал более хрупким, пронизанным возникшей у них осмотрительностью. Что Ханно может прийти в голову в следующий раз, и как на это отреагируют остальные? Он пообещал, что они непременно отправятся на Финицию; но когда это будет, если будет вообще, и не отречется ли Ханно от своих обещаний, никто не знал. Правда, никто не высказывал подобных обвинений вслух и даже особо не раздумывал на эту тему. Заурядные разговоры текли свободно и непринужденно, хоть и не до конца откровенно; Ханно вновь стал принимать участие в кое-каких развлечениях — но как только общие сновидения сослужили свою службу в виде тренировок, их больше не проводили. Капитан продолжал оставаться наполовину чужаком, которому не доверял никто, кроме Алият; да и та до конца отдавалась ему лишь телом.
Ханно не пытался изменить их отношение к себе — знал, что не стоит; кроме того, время научило его умению жить и среди чужаков по духу.
Тритос росла прямо на глазах.
«Пифеос» посылал вперед сигналы — радио, лазерные и нейтринные. Аллоийцы наверняка еще издали заметили корабль, вздымавший тучи космической пыли и газа и полыхавший пламенем тормозных двигателей. Но приемники упорно молчали.
— Они что, улетели? — встревожилась Макендел. — Мы что, зря проделали такой долгий путь?!
— Нам еще много световых часов полета до них, — напомнил Странник, хранивший невозмутимость охотника в засаде. — Так что прямо не поговоришь. Тем более общение в электромагнитном диапазоне невозможно, пока нам предшествует пламя двигателей. А еще… прежде чем высунуться из укрытия, я бы на их месте сперва внимательно изучил пришельца.
— Забудь о каменном веке, Джон, — не без гнева тряхнула она головой. — Звездные войны и пиратство не только непотребны, но и бессмысленны.
— Ты в этом уверена
Тритос набирала яркости. Теперь стало можно невооруженным глазом разглядеть сквозь фильтры светлый диск, пятна на нем, взмывающие вверх протуберанцы. А сбоку ровным голубовато-белым огоньком искорка второй планеты. Теперь спектроскопия уже давала подробную информацию о земной и водной поверхности; воздух в основном состоял из азота и кислорода. Путешественники изменили курс, устремив его к планете, нареченной Ксеногеей.
И настал час, когда «Пифеос» объявил:
— Внимание! Внимание! Приняты кодированные сигналы. Все восьмеро собрались в рубке управления. Не то чтобы в этом была реальная необходимость — они вполне успешно могли бы все узнать и высказаться из отдельных кают; просто они не могли встретить такую весть порознь, не слыша дыхания друга, не чувствуя под боком его тепла.
Сообщение строилось в основном на тех же принципах, что и у роботов — двенадцать лет назад по корабельному времени, три с половиной столетия по абсолютному — лишь за вычетом релятивистских поправок, нужда в которых теперь отпала. Передача велась в УКВ-диапазоне откуда-то сзади, дабы избежать ионизации, уже не столь сильной, но все еще способной внести помехи.
— Сигналы исходят от сравнительно малого объекта, находящегося на удалении около миллиона километров, — доложил «Пифеос». — Пока мы не подошли, он предположительно находился на постоянной орбите. В настоящее время он ускоряется, чтобы выровнять свой курс относительно нашего. Радиация незначительна, что указывает на высокую эффективность работы двигателей.
— Шлюпка? — удивился Ханно. — А есть ли у нее корабль-матка?
«Пифеос» обработал переданные изображения и вызвал их к жизни. Вначале показался звездный ландшафт, затем в нем явно выделилась Тритос (изображение можно было сравнить с показанным обзорными экранами), затем головокружительный наезд… Силуэты, цвета, предметы вкось неслись на зрителя, а в центре росло нечто…
— Должно быть, это Ксеногея, — разрушил нависшую тишину Патульсий. — Должно быть, там-то они и остановились.
— По-моему, они готовят нас к дальнейшему, — сказала Юкико.
Исходные образы исчезли, и экран заполнило нечто новое. Поначалу разглядеть его было невозможно. Очертания, математическая размерность были слишком непривычны, чужды глазу сверх всяких ожиданий. Точно так же, впервые увидев горы, Свобода и Странник не могли разглядеть их — то ли это снеговые тучи, то ли небо сморщилось, то ли еще что?
— Новое искусство? — озадаченно произнес Ду Шань. — Их рисунки совершенно не похожи ни на какие творения рук человеческих. Я думаю, они воспринимают мир совсем не по-нашему.
— Нет, — возразил Ханно, — скорее всего это просто-напросто голограмма. — Волоски на его руках встали дыбом. — Быть может, они и не постигают нашего зрительного восприятия, но реальность одинакова для всех нас… Надеюсь.
Изображение пришло в движение, медленно и плавно повернувшись вокруг оси, чтобы показать фигуру со всех сторон. Затем она исчезла из поля зрения, вернувшись с куском какого-то мягкого вещества, которому начала придавать различные геометрические формы — шар, куб, конус, пирамида, сплетенные кольца…