Миры Пола Андерсона. Т. 9. Три сердца и три льва. Буря в летнюю ночь
Шрифт:
— Помоги мне, — позвал он Карау.
Сарацин сунул свой меч в образовавшуюся щель. В тот же момент клинок Хольгера не выдержал и с треском сломался. Общими усилиями они приподняли плиту и перевернули ее. С глухим грохотом плита рухнула и раскололась на три куска.
Алианора схватила Хольгера за руку.
— Что это? — воскликнула она. Он поднял голову и услышал тяжелый рокот: шагали армии, трубили трубы, бряцало оружие.
— Это орды Хаоса двинулись на людей, — ответил он.
Он перевел глаза вниз, в открытый тайник. Бледный свет играл на лезвии огромного меча, ожидающего своего часа.
— Нам нечего бояться
— Скажи, кто ты? — прошептала Алианора.
— Еще не знаю, — сказал он. — Но скоро буду знать.
Он медлил. В нем оживала Великая Мощь, но Меч, который ждал его, требовал Великого Духа и Великой Надежды. И ему не хватало смелости взять в руку его тяжелую рукоять.
Он поднял лицо к Тому, кто был распят на кресте. А потом опустился на колени, а когда поднялся, то уже держал Меч.
— Это Кортана, — одними губами сказал Карау.
Хольгер чувствовал, как перерождается, переплавляется в тигле Небесного Огня все его существо. Память возвращалась к нему, и знание воскресало в нем.
Его друзья стояли рядом. Алианора прижималась к его плечу. Карау касался его руки. Папиллон шумно вздохнул в щеку.
— Что бы ни случилось со мной, друзья мои, вы должны жить, а любовь моя будет с вами всегда.
— Я нашел тебя, — сказал Карау. — Я нашел тебя, Ожье.
— Я люблю тебя, Хольгер, — сказала Алианора…
Ожье Датчанин, Хольгер Датский, которого старые французские хроники называют именем Ожье де Данэ, вскочил в седло. Датский герцог, которого еще в колыбели благосклонные к людям маги одарили силой, любовью и счастьем. Тот, кто был рядом с Великим Карлом и верой и правдой служил Христу и людям. Тот, кто одолел когда-то в бою короля Мавритании Карау, а потом стал его другом и странствовал с ним долгие годы плечом к плечу. Тот, кого любила Королева фей и кого, когда он состарился, забрала она на Авалон, чтобы вернуть ему молодость. Сотни лет он провел с ней там, пока язычники не посягнули на любимую Францию и он не вернулся, чтобы разгромить их. Тот, кто в час своего триумфа был похищен из мира и перенесен в неизвестность.
Одни говорили, что он вновь на Авалоне, где не имеет власти время, и ждет только часа, когда окажется в опасности Франция. Другие — что спит он под замком Кронборг и проснется, когда будет нужен Дании. Но никто и подумать не мог, что был он всего лишь человеком Земли с земными страстями и слабостями. Для всех он был только Защитником.
Он вышел из церкви на простор плоскогорья. И было так, что вместе с ним вышел в поход весь мир.
Эпилог
Сразу после окончания войны я получил письмо от Хольгера Карлсена, из которого узнал обо всем, что ему пришлось пережить во время войны. Потом долгое время я не имел от него никаких известий, до того самого дня, когда он вдруг два года назад появился в моем бюро.
Он сильно изменился, стал гораздо мужественнее и выглядел много старше. Впрочем, меня это не удивило: ведь он сражался в подполье. Он сообщил, что снова нашел работу в Америке.
— Работа так себе, — сказал он. — Просто чтобы заработать на жизнь. Главное для меня сейчас — старинные книги. Я уже нашел несколько интересных для меня фолиантов в Лондоне, Париже и Риме, но этого пока недостаточно.
— Это что-то новенькое! — удивился я — Ты стал библиофилом? Он усмехнулся.
— Не совсем так. При случае расскажу тебе поподробнее.
И он, сменив тему, стал расспрашивать меня о наших общих знакомых. Жизнь в Лондоне заметно исправила его акцент.
Случай представился довольно скоро. Думаю, он просто давно нуждался в ком-нибудь, кто готов был его доброжелательно выслушать. Он обратился в католическую веру (принимая во внимание его прежние отношения с церковью, я считаю этот факт веским доказательством достоверности его повествования), но исповедальня — не лучшее место для откровений такого рода.
— Хочешь верь, хочешь не верь, — сказал он в один прекрасный день, когда мы у меня дома коротали время за пивом и бутербродами, — но выслушай меня до конца, ладно?
Я кивнул. Он стал говорить и закончил свой рассказ только под утро. Я подошел к окну. — Улицы были пустынны, фонари едва тлели, на небе виднелось несколько редких звезд. Он налил себе пива и долго смотрел на стакан. Потом выпил.
— А как тебе удалось вернуться? — спросил я тихо. Он посмотрел на меня, как лунатик.
— Как во сне… Меня что-то выбросило из того мира, и я оказался в этом. Я скакал на Папиллоне, сломив сопротивление орд Хаоса и гоня их прочь. И вдруг увидел себя на пляже, в другом мире и в другое время. При этом я был совершенно наг. Мои рыцарские одежды остались в том мире, но прежние из которых меня вытряхнуло в первый раз, лежали рядом, Меня немного поцарапало, но совсем немного. Я лежал за тем же камнем. И вдруг мои движения приобрели невероятную быстроту и ловкость. Человеческое тело не может вырабатывать столько энергии. Врачи, правда, утверждают, что может — в условиях стресса. Какие-то адреналиновые фокусы. Во всяком случае, я вскочил и ворвался в толпу немцев прежде, чем они успели опомниться, вырвал у одного из них карабин и стал орудовать им, как дубиной. И вскоре все было кончено.
Он поморщился, видимо, вновь переживая эту варварскую сцену, но тут же заговорил снова:
— Эти два мира — а может быть, есть и еще — в сущности, одно целое. Или вообще один раздвоенный мир. В обоих велась одинаковая война. Здесь — с наци, там — со Срединным Миром, но велась и там, и здесь, — война Порядка с Хаосом — древней и ужасной силой, стремящейся к уничтожению человека и его творений. Я оказался нужен одновременно в обоих мирах и одновременно для Франции и для Дании. Поэтому Ожье и появился в обоих: так было предначертано. Здесь, в этом мире, его действия не были, конечно, столь колоритны: какой-то пляж и какой-то человек в лодке. Но бегство этого человека имело решающее значение. В свете того, что он потом совершил, легко догадаться, почему. В том мире я пробыл… несколько недель. А сюда вернулся в ту самую секунду, из которой был взят. Забавная штука — время.
— А что было потом? — спросил я. Он усмехнулся.
— Потом я изрядно помучился, пытаясь объяснить товарищам, зачем я разделся. К счастью, тогда было не до разговоров. А потом я был только Хольгером Карлсеном. И просто жил. — Он пожал плечами. — Я разогнал силы Хаоса там. Потом закончил свое дело здесь. Кризис в обоих мирах миновал, задание было выполнено, и равновесие восстановлено… И силы, которые могли бы бросить меня через пространство и время, уснули. И вот я живу здесь.
Он устало вздохнул.