Миры Роберта Хайнлайна. Книга 13
Шрифт:
Шепотом Феликс поспешно проконсультировался с женой:
— Что скажешь, Фил? Я думал, мы еще не сообщали ему этой новости?
— Я — нет.
— А я и подавно. Может быть, Клод?.. Хотя нет, Клод не проговорился бы. Хм-м-м… Остается лишь один способ, которым он мог узнать… Самостоятельно.
Нахмурившись, Гамильтон смотрел на сына. «Не очень-то это удобно, — думал он, — иметь в собственной семье телепата… Может быть, это пройдет… частенько проходит».
— Надо бы разобраться нам с тобой, Теобальд.
— В чем?
— Скажи, это сестренка тебе
Сердито посмотрев, мальчик кивнул.
«Возможно, это просто естественная ревность. Ведь до сих пор он всю жизнь чувствовал себя пупом земли», — подумал Гамильтон и продолжал:
— Послушай, малыш, не думай, будто появление сестренки изменит отношение папы с мамой к тебе.
— Я и не думаю.
— Тебе будет очень занятно с сестренкой. Ты будешь старший, будешь знать обо всем намного больше и всегда сможешь показывать ей все и объяснять. Ты будешь главным.
Ответа не последовало.
— Разве ты не хочешь иметь сестренку?
— Не эту.
— Почему?
Теобальд отвернулся; можно было расслышать, как он бормочет под нос: «Чертова старая баба! — и потом, громче: — И сигары ее воняют!»
Тройственное совещание было прервано.
Дождавшись, пока мальчик заснул — во сне его телепатические способности, похоже, бездействовали — Гамильтон сказал жене:
— Он явно отождествил в уме Жюстину с Карвалой.
Филлис была с ним согласна.
— По крайней мере, мне стало легче, когда я знаю, что он держит зуб не на меня. Но все равно, это очень серьезно. Наверное, стоит пригласить психиатра.
Спорить Гамильтон не стал.
— Но и с Клодом я посоветуюсь тоже.
Мордана случившееся отнюдь не расстроило.
— В конце концов, — заявил он, — кровные родственники и должны питать друг к другу неприязнь. Это естественно. Азы психологии. Если вам не удастся уговорить его смириться с появлением сестры — значит, придется воспитывать их порознь. Некоторое неудобство — не более того.
— А как насчет его странной идеи?
— Я не психиатр. Но не стал бы придавать этому излишнего значения. У детей часто возникают странные представления. Если не обращать особого внимания, со временем это проходит.
Психиатр придерживался той же точки зрения. Однако пошатнуть убежденности Теобальда ему не удалось. Мальчик составил себе мнение, придерживался его и отказывался его обсуждать.
Если оставить в стороне фантастическое заблуждение Теобальда, то фактом первостатейной важности оказались способности телепата устанавливать местонахождение личности, которой он никогда не видел и о самом существовании которой не имел оснований подозревать. Это был весьма увесистый кирпич для здания Великого Исследования. Считая это своим долгом, Гамильтон рассказал обо всем Каррузерсу.
Того история заинтересовала. Он задал кучу вопросов, потом ушел домой и всю ночь обдумывал ситуацию. Наутро он позвонил Феликсу.
— Заметьте, я не настаиваю, чтобы вы так поступили. Даже не прошу. Это ваша жена, дочь и сын. Однако, на мой взгляд, нам представляется уникальная возможность…
Гамильтон подумал.
— Я отвечу вам завтра.
— Как ты на это смотришь, — спросил он у Филлис, когда ночью они остались вдвоем, — не отправиться ли тебе в Буэнос-Айрес, чтобы родить Жюстину там?
— В Буэнос-Айрес? Но почему именно туда?
— Потому что там находится единственная на Земле машина-телепат. И переместить ее из лаборатории холода невозможно.
Глава 17
Da capo [13]
— Опять принимаю, — мрачно объявил оператор.
Как это нередко случается с экспериментальными образцами, устройство барахлило: часть времени оно работало идеально — порой целых двадцать минут! — а потом объявляло забастовку на целый день. Казалось, аппарат впитал в себя часть противоречивых свойств той жизненной силы, которую пытался уловить.
13
С начала (ит.).
— Что на этот раз?
— Похоже на сон. Вода — обширное водное пространство. На заднем плане — береговая линия, а еще дальше — горные пики.
Установленный возле локтя оператора магнитофон записывал каждое его слово, отмечая точное время.
— Вы уверены, что это именно ребенок?
— Как и вчера. В этом ведь все отличаются. Я бы сказал, разные на вкус — не знаю, как еще объяснить. Стойте! Что-то еще… Город, чертовски большой город — больше Буэнос-Айреса.
— Теобальд, — тихонько спросил Мордан Клод, — ты все еще ее слышишь?
Мордан оказался здесь потому, что общий язык с мальчиком умел находить лучше Гамильтона, сам Феликс был вынужден признать это. Со своего места Теобальд не мог слышать оператора, работавшего на приеме, тогда как в наушниках Клода слова его звучали отчетливо. Филлис в это время находилась, разумеется, в соседней комнате, занимаясь своим главным делом… Ни для аппарата, ни для Теобальда это обстоятельство значения не имело. У Феликса определенного места не было — он обладал привилегией бродить повсюду и надоедать всем и каждому.
Мальчик откинулся на скамеечке, прислонившись спиной к ноге Мордана.
— Она уже не над океаном, — сказал он. — Она в столице.
— Ты уверен, что это столица?
— Конечно, — с оттенком презрения в голосе отозвался Теобальд, — я же там бывал, разве нет? И там есть башня.
За перегородкой кто-то спросил:
— Современный город?
— Да. Возможно, столица — там есть похожий пилон.
— Еще какие-нибудь детали?
— Не задавайте мне так много вопросов… Картинка опять переходит в смутные грезы… А теперь она снова перемещается… Мы в комнате… Куча народу, все взрослые. Разговаривают.