Миры Роберта Хайнлайна. Книга 3
Шрифт:
— Я не собираюсь.
— В любом случае, даже если надумаешь погостить на Земле, не подписывай отказ от претензий. Совет директоров компании пытается списать все это на божью волю и снять с себя ответственность. Так что прислушайся к моему совету: ничего не подписывай. Дружеский совет, понятно?
— Спасибо. Но я не… Все равно спасибо.
— Как насчет снимков для репортажа на первую полосу?
— М-м-м… О'кей.
— Копье, — напомнил Мак.
— Да, вроде бы у тебя было какое-то копье. Не возражаешь, если мы снимем тебя с копьем?
Род
— Бесподобно! — выдохнула она. — Я просто чувствую эту жизнь всеми фибрами своей души. Здесь очень хорошо видно, как тонка граница между человеком и зверем. Почти сотня образованных мальчиков и девочек сползают в каменный век, к неграмотности… Налет цивилизации тает… Воцаряется дикость… Просто чудесно!
— Эй, послушайте-ка! — рассерженно произнес Род. — У нас в Каупертауне все было не так! У нас была конституция, были законы, мы заботились о чистоте. У нас… — Род умолк, потому что мисс Эллен его даже не слышала.
— Первобытные ритуалы… — продолжала она с мечтательной томностью в голосе. — Деревенский шаман, невежественный и суеверный, один на один с природой… Примитивные обряды плодородия… — Она остановилась и уже совершенно деловым тоном обратилась к Маку: — Танцы будем снимать три раза: в чем-нибудь легком — для подписчиков канала «А», полностью одетыми — для семейного канала, и голыми — для канала «Б». Ясно?
— Ясно, — подтвердил Мак.
— Я составлю три различных комментария. Оно того стоит, — добавила мисс Элленс и снова погрузилась в транс.
— Постойте-ка! — запротестовал Род. — Если я правильно ее понял, тогда никаких снимков не будет — ни с актерами, ни без!
— Успокойся, — сказал Эванс. — Я же обещал, что ты будешь нашим консультантом, так? Элли свое дело знает, парень. Тебе, может, этого сразу не понять, но, чтобы добраться до настоящей истины, до глубокой истины, правду жизни нужно немного подкрасить. Ты сам увидишь.
— Но…
В этот момент к Роду подошел Мак.
— Постой спокойно.
Мак поднял руку к его лицу. Род замер и почувствовал легкие прикосновения кисточки.
— Эй! Что это такое?
— Грим. — Мак вернулся к своей аппаратуре.
— Немного боевой раскраски, — объяснил Эванс. — Нужно больше ярких цветов. Не волнуйся, краска легко смывается.
От удивления и обиды у Рода отвисла челюсть. Глядя на них, он невольно поднял копье.
— Снимай, Мак! — приказал Эванс.
— Готово, — спокойно ответил Мак.
Род с трудом подавил в себе ярость и, почувствовав наконец, что способен говорить спокойно, негромко произнес:
— Ну-ка достань эту кассету и брось на землю. А потом убирайтесь отсюда к чертовой матери.
— Не волнуйся, — сказал Эванс. — Снимок мы пришлем — тебе понравится.
— Кассету! Или я разобью этот чертов ящик, а заодно и башку любому, кто попытается мне помешать. — Он нацелил копье в созвездие объективов.
Мак скользнул вперед и встал перед камерой, защищая ее собственным телом.
— Эй, посмотри-ка лучше сюда! — крикнул Эванс. В руке у него был
— Нам, парень, приходится бывать в самых разных местах, и мы всегда готовы к неожиданности. Если ты повредишь камеру или заденешь кого-нибудь из нас, мы тебя до самой смерти по судам затаскаем. Прессе мешать — это, знаешь ли, дело серьезное. Публика имеет право на полную информацию. — Не оборачиваясь, он крикнул: — Элли! Мы отбываем!
— Я еще не готова, — ответила та, словно в забытьи. — Мне нужно насытиться этими…
— Некогда! Мы должны успеть к эфиру.
— О'кей, — тут же ответила она деловым тоном. Род позволил им уйти с пленкой, а когда они скрылись за стеной, вернулся в мэрию и сел у порога, обняв руками колени. Его буквально трясло.
Спустя какое-то время он взобрался по ступеням на стену, огляделся и увидел внизу охранника — тот поднял взгляд, но ничего не сказал. Ворота сомкнулись до маленького канала, но рядом стоял разгрузочный транспортер, а вплотную к стене примыкал энергетический барьер. Кто-то из техников копошился у пульта управления, установленного в кузове грузовика. Род решил, что скоро, видимо, прибудет большая партия эмигрантов. Вернувшись к себе, он приготовил в одиночестве ужин, хуже которого не ел, наверно, больше года, а затем отправился спать и долго еще слушал доносящиеся из джунглей вопли «Гранд-оперы».
— Есть кто дома?
Род проснулся мгновенно и понял, что уже утро, но, к сожалению, не все плохое осталось во сне.
— Кто там?
— Друг. — В дверь хижины просунул голову Б. П. Мэтсон. — Можешь убрать свою ногтечистку. Я безвреден.
— Мастер! — Род вскочил на ноги. — В смысле… доктор!
— Мастер, — поправил его Мэтсон. — У меня для тебя сюрприз.
Он отступил в сторону, и Род увидел свою сестру. Спустя несколько минут Мэтсон сказал добродушным тоном:
— Если вы все-таки отпустите друг друга и перестанете шмыгать носами, мы сможем наконец поговорить по-человечески.
Род сделал шаг назад и еще раз взглянул на сестру.
— Слушай, а ты замечательно выглядишь, Элен! И вес сбросила.
Она была в штатском — зеленая накидка и шорты.
— Да, немного. Зато он теперь лучше распределен. А ты вырос, Род. Мой маленький брат превратился в мужчину.
— Как ты… — Род умолк, сраженный неожиданным подозрением. — Вы часом не уговаривать меня пришли? Если так, то можете не стараться.
— Нет-нет! — торопливо ответил Мэтсон. — Боже упаси! Но мы прослышали о твоих планах и решили навестить. Я встряхнул старые связи и получил пропуск. Формально я — представитель эмиграционной службы.
— Ого! Я ужасно рад вас видеть… Но надеюсь, вы меня поняли?
— Конечно, о чем речь! — Мэтсон достал из кармана трубку, набил ее и раскурил. — Мне нравится твой выбор, Род. Я на Тангароа впервые.
— На чем?
— В смысле?.. А, на Тангароа. Если я не ошибаюсь, это имя полинезийской богини. А вы что, дали планете другое имя?