Миры Роберта Хайнлайна. Книга 8
Шрифт:
Кое-как успокоившись, он открыл пакет и оцепенел: в посылке не было ничего, кроме мужского кольца. Дешевое кольцо из пластика, какое можно купить в любом сувенирном киоске. Старинная латинская буква «аш», заключенная в круг, была впрессована в перстень, еще на нем были белые эмалевые узоры. Вещица была броская, но представляла интерес лишь для людей, имеющих детский или вульгарный вкус.
Дон покрутил кольцо в руках и стал осматривать бумагу, в которую оно было завернуто. Там тоже ничего не было. Никакой записки. Обычная белая упаковочная бумага.
Он задумался. Очевидно, этот перстень не мог быть причиной волнений доктора.
Мысль о том, что он, возможно, будет везти послание, написанное невидимыми чернилами, взволновала его, и он начал думать о различных способах проявить написанное. С помощью нагрева, химической обработки или облучения радиоактивными лучами… Не успев перебрать все способы, он уже понял, что даже если здесь и есть какое-то послание, то не его дело проявлять его. Он должен просто доставить его своему отцу.
Скорее всего, это был подложный пакет, посланный полицией. Он не имел никакого представления о том, что знала полиция о докторе Джефферсоне. Он вспомнил, что у него есть одна, хотя и слабая возможность проверить это. Он подошел к телефону и набрал номер квартиры доктора Джефферсона. Правда, доктор просил его не звонить, но обстоятельства изменились.
Он подождал немного, затем экран засветился и он увидел лицо лейтенанта.
— Боже мой, — произнес тот усталым голосом. — Ты, значит, не поверил мне? Ступай в постель. Тебе вставать через час.
Дон молча выключил аппарат. Итак, доктор Джефферсон либо мертв, либо в руках полиции. Ладно. Нужно исходить из того, что посылка прибыла от доктора, и он должен доставить ее. Прием, примененный доктором Джефферсоном, — использовать обычную оберточную бумагу для послания, — заставил его задуматься над тем, как ему, в свою очередь, скрыть важность этой бумаги. Он вытащил из бумажника авторучку, разгладил бумагу и начал писать на ней письмо. Бумага была похожа и на писчую. Письмо, написанное на ней, будет выглядеть вполне естественно. Он начал письмо так: «Дорогие папа и мама! Утром я получил от вас радиограмму и был очень взволнован». Он продолжал писать размашистым почерком, покрывая всю бумагу, и закончил письмо упоминанием о том, что он что-нибудь добавит к письму и передаст его по радио, как только корабль войдет в зону прямой связи с Марсом. Затем он сложил письмо, засунул его в бумажник и положил в сумку. Он взглянул на часы. Боже мой! Через час ему нужно вставать. Не стоит уже и ложиться. Но глаза закрывались сами. Дон увидел, что на будильнике, вмонтированном в изголовье кровати, имелось устройство, позволяющее настроить его на различные способы пробуждения — от нежного напоминания до землетрясения. Он выбрал самое сильное и забрался в кровать.
Его начало подбрасывать. Волны яркого света слепили глаза. Выла сирена. Дон пришел в себя и выполз из постели. Она тут же успокоилась.
Дон решил не завтракать в комнате: он боялся вновь свалиться в кровать и уснуть. Вместо этого он решил одеться и поискать ресторан или кафе. Выпив четыре чашки кофе и плотно поев, он покинул гостиницу и направился на станцию «Терра». Теперь у него были деньги на такси. У окошка регистрации он спросил о своем билете. Незнакомый клерк поискал по списку и ответил:
— Я его не нахожу. Похоже, вы не прошли проверку службы безопасности.
«Это последняя капля», — подумал Дон.
— Поищите, пожалуйста, — сказал он. — Билет должен быть.
— Но его… постойте-ка. — Клерк взял со стола записку. — Дональд Джеймс Харви? Вам нужно получить ваш билет в комнате четыре тысячи двенадцать, на верхнем этаже.
— Но почему там?
— Не знаю. Так сказано в записке.
Раздраженный и недоумевающий, Дон направился в указанную комнату. На двери было написано только одно слово: «Входите». Дон вошел… и опять оказался лицом к лицу с тем же лейтенантом из службы безопасности.
Офицер поднял глаза.
— Брось дуться, Дон, — сказал он. — Мне тоже не удалось поспать.
— Что вам от меня нужно?
— Разденься.
— Зачем?
— Затем, что мы собираемся обыскать тебя. Или ты думал, что я отпущу тебя просто так?
Дон потверже расставил ноги.
— Меня достаточно унижали, — сказал он с вызовом. — Если вы хотите снять с меня одежду, что ж, валяйте.
Полицейский усмехнулся.
— По этому вопросу я тоже мог бы дать тебе несколько ценных советов, но у меня уже не хватает терпения. Келли! Артин! Разденьте его.
Три минуты спустя у Дона уже был ощутимый синяк под глазом и он баюкал зашибленную правую руку. Он решил, что она все же не сломана. Лейтенант и его подручные исчезли в соседней комнате с его одеждой и дорожной сумкой. Ему пришло в голову, что дверь за ним, кажется, не заперта, но он оставил эту мысль: бежать через станцию «Терра» в чем мать родила не имело смысла.
Несмотря на поражение, впрочем неизбежное, его моральное состояние было значительно лучше, нежели прошлым вечером.
Вскоре лейтенант вернулся и бросил ему одежду.
— Возьми. И вот твой билет. Может быть, ты хочешь переодеться? Твои вещи здесь.
Дон молча взял свой багаж, игнорируя предложение сменить одежду, чтобы быстрее покончить с этим. Пока он одевался, лейтенант спросил его:
— Когда ты успел купить это кольцо?
— Мне прислали его из школы.
— Дай мне его.
Дон стащил кольцо с пальца и швырнул офицеру.
— Можешь взять его себе, ворюга.
Лейтенант поймал кольцо и мягко произнес:
— Ну, Дон, я же не имею ничего против тебя лично. — Он тщательно осмотрел перстень. — Лови.
Дон поймал кольцо, надел на палец, взял багаж и направился к выходу.
— Чистого неба, — сказал лейтенант.
Дон промолчал.
— Я сказал «чистого неба».
Дон повернулся, посмотрел ему прямо в глаза и сказал:
— Я надеюсь, когда-нибудь мы встретимся с вами в иной обстановке.
Он вышел. Они забрали бумагу! Он заметил, что бумага исчезла, когда получал обратно одежду и дорожную сумку.
На этот раз он позаботился о том, чтобы сделать укол, предохраняющий от дурноты. Когда он выбрался из этой очереди, у него едва хватило времени, чтобы взвеситься. Он уже был готов войти в лифт, но тут краем глаза заметил что-то знакомое. Ну да, возле грузового лифта возвышалась фигура Сэра Исаака Ньютона. Во всяком случае, очень похожая на него, хотя он знал, что внешние различия у драконов были слишком тонки для человеческого глаза.