Миры Роджера Желязны. Том 8

Желязны Роджер Джозеф

Когда мальчику было уже двенадцать лет, он сделал лошадь, которая двигалась сама при помощи пружины. Все свое свободное время он работал в кузнице: что-то ковал, рубил, резал, шлифовал. И вот теперь лошадь танцевала на полу перед ним и Норой Вейль, девятилетней соседской девочкой. Она захлопала в ладоши, когда лошадь повернула голову и как бы посмотрела на них.

— Это прекрасно, Марк! Это прекрасно! Ничего подобного никогда не было, разве что в старину.

— Что ты имеешь в виду? — быстро спросил он.

— Ну, сам знаешь. Когда-то очень давно у людей были разные умные вещи, вроде этой.

— Но ведь это сказки. Разве не так?

Девочка покачала светловолосой головой.

— Нет. Мой отец был в одном из запрещенных мест к югу, возле горы Анвил. Там все еще валяются всякие сломанные машины, каких люди теперь делать не могут, — она посмотрела на лошадь, движения которой стали медленнее. — Может, даже такие, как эта.

— Интересно. Но я не понимаю… И они все еще лежат там?

— Так говорил мой отец.

Мальчик посмотрел в глаза Норы, и она отвела взгляд.

— Знаешь, эту лошадь, наверное, лучше никому не показывать.

— Почему?

— Люди могут решить, что ты копался в запрещенных вещах и изучал их.

— Это глупость! — воскликнул Марк, когда завод пружины кончился и лошадь упала. — Самая настоящая глупость. — Он помолчал. — Пожалуй, я подожду, пока не сделаю что-нибудь получше, что обязательно понравится людям.

Следующей весной Марк продемонстрировал друзьям и соседям мельницу, которая работала за счет движения воды в оросительном канале. Две недели люди спорили об этой мельнице, а затем решили разобрать ее.

— Я придумаю еще что-нибудь. Что-нибудь такое, что им обязательно понравится, — заявил он Норе.

— Зачем?

— Чтобы они, наконец, поняли!

— Что поняли?

— Что прав, конечно, я, а не они.

— Этого люди никогда не поймут.

— Посмотрим, — рассмеялся он.

Мальчику было уже двенадцать лет. Он, как обычно, взял гитару и пошел в маленький парк, расположенный в самом центре города из пластика, стекла и бетона, в котором жила теперь его семья.

Он потрогал пыльное синтетическое дерево, пересек искусственную лужайку с голографической картиной травы и цветов и сел на пластиковую скамейку. Из скрытых динамиков доносилось пение птиц. В воздухе порхали искусственные радиоуправляемые бабочки. Аромат цветов распространялся в воздухе из скрытых аэрозольных распылителей.

Дэн вынул из футляра гитару, настроил ее и начал играть. Бабочка, пролетавшая слишком близко, выпорхнула из управляющего луча и упала на землю к его ногам. Он нагнулся, чтобы рассмотреть ее поближе. Проходившая мимо женщина бросила к его ногам монету. Юноша выпрямился и, глядя вслед женщине, пробежал рукой по волосам. Серебряные волосы, которые рассыпались, когда он нагнулся, легли теперь на место и закрыли широкую черную прядь, проходившую широкой полосой от лба до затылка.

Юноша опер гитару на колени и стал играть правой рукой очень сложную композицию. Внезапно рядом с ним села птица — настоящая птица! Дэн от изумления чуть не перестал играть. Он перешел на простую мелодию, чтобы полюбоваться птицей.

Иногда он играл на гитаре прямо на крыше дома — там, где гнездились птицы, прямо под звездами, мигающими ему с неба. Он не раз слышал попискивание птиц недалеко от себя, но ни разу их не видел. Может, их отпугивала аэрозольная установка? Теперь он с любопытством смотрел на птицу. Та попрыгала возле него на земле, затем подскочила к лежавшей на земле бабочке, но тут же поняла, что эта бабочка несъедобна, бросила ее, а вскоре поднялась в воздух и улетела.

Дэн снова перешел на сложную мелодию, затем начал петь, стараясь заглушить городской шум. Красный шар солнца пылал над его головой. Время от времени весь парк начинал вибрировать — это под землей проносились поезда метро. После того как он несколько раз сфальшивил, Дэн понял, что у него начал ломаться голос.

Глава 4

Марк Мараксон, ростом уже в шесть футов и все еще продолжающий расти, с крепкими, как у каждого кузнеца мускулами, вытер руки о полотенце, откинул со лба непослушные огненно-красные кудри и подошел к машине.

Еще раз проверил топку, подрегулировал клапан давления, а затем уселся за руль управления. Машина дернулась, когда он открыл клапан, и выехала из сарая. Марк направил ее по расчищенной вдоль дороги полосе. Он счастливо улыбался, ощущая своими руками мощность машины. Затем резко повернул руль и снова обрадовался, что она легко подчиняется ему. Это было уже шестое испытание его самодвижущейся тележки, и по-прежнему все работало превосходно. Первые пять поездок он совершил тайно, но на этот раз…

Он громко рассмеялся. Да, пришло время удивить жителей деревни, показать, что могут умелые руки и умная голова.

Марк еще раз проверил давление пара. Все в норме…

Для поездки утро было превосходным — солнце, легкий ветерок, весенние цветы по сторонам дороги.

На больших рытвинах Марка немилосердно подбрасывало, и в голове у него билась мысль о системе мягкой подвески.

Он мчался по дороге, изредка подкладывая дрова в топку, и представлял себе выражение лиц людей, когда они впервые увидят его детище. Вдалеке на поле фермер бросил свою лопату и выпрямился, завидев чудо, но он был слишком далеко, и Марк не мог насладиться его удивлением. Ему сразу захотелось встроить в машину свисток или колокол.

Приблизившись к деревне, он сбавил ход и поехал по обочине. Ему хотелось въехать прямо на центральную площадь, остановиться, встать на сиденье и сказать: «Откажитесь теперь от своих лошадей! Для вас настали новые времена!..»

Раздались восторженные крики ребятишек. Вскоре их за ним бежала уже целая толпа. Они что-то спрашивали, и он пытался отвечать, но из-за шума машины не было слышно ни вопросов, ни ответов.

Свернув на единственную улицу деревни, Марк поехал еще медленнее. Встречная лошадь шарахнулась от машины и опрокинула телегу. Захлопали двери, стали выбегать люди. Собаки завыли, залились лаем и бросились за ним, а уж дети не отставали ни на шаг.