Мишель и загадочная «пантера»
Шрифт:
Мальчику пришлось вернуться и взять Бифа за ошейник. Но пес уперся лапами в землю, отказываясь идти.
Мишель заколебался, но в следующий момент сказал себе, что предупредить жандармов он может и без Бифа. К тому же коккеру как-то ведь удалось уже сбежать от тех, кто похитил Маркана, и, вероятно, при необходимости он сумеет проделать это еще раз.
Ну что ж, старина Биф… Коли так, оставайся… А я должен идти!
Пес посмотрел на него, переступил с ноги на ногу, коротко тявкнул и лег на траву, положив голову на лапы и всем своим видом показывая, что обиделся…
Мишель
Он без труда нашел дыру в проволочной сетке, пересек открытое пространство и отыскал тропинку, которая, как он считал, выведет его к гостинице. Однако, оказавшись под покровом леса, он заколебался: не рискует ли он, двигаясь по тропе, которая, в сущности, неизвестно куда идет?..
Тут его поразила еще одна неприятная мысль. При всей своей очевидности она пришла ему в голову лишь сейчас. Как предупредить жандармов среди ночи? Как он найдет их, если место, куда он попал, ему совершенно незнакомо?..
Ответ, впрочем, пришел сам собой. Ведь на стене в гостинице висит телефон! А до нее — всего несколько минут ходьбы! Он добегает до "Гостеприимного крова", будит хозяина — и жандармы подняты по тревоге. Бандиты — а это наверняка бандиты, раз они похитили Маркана — будут схвачены в собственном логове, инженер освобожден… и Биф наконец обретет покой!
Не раздумывая больше, Мишель решил, что попытается попасть к гостинице по тропинке. Если она и не ведет прямо туда, то наверняка проходит где-то неподалеку. И мальчик взял стремительный старт через сосновый лес.
Изо всех сил работая ногами, Мишель старался не дать захлестнуть себя противоречивым мыслям, которые теснились в голове, перемешиваясь с впечатлениями о событиях этого долгого, такого напряженного, суматошного дня. О том, чтобы навести порядок во всей этой каше, пока не могло быть и речи.
"Ладно, отложим это на потом, — сказал он себе. — Сейчас главное — связаться с полицией…"
Внезапно его охватило неприятное чувство… Он почти добежал до места, где тропа выходила к ограде гостиницы: освещенный луной, дом был хорошо виден за двойной шеренгой окружающих его сосен. Мишель остановился. Возбуждение, которым он был охвачен до этой минуты, исчезло, словно лопнул мыльный пузырь. Какое-то непонятное ощущение подсказывало ему, что не все тут так просто, как кажется, что нужно соблюдать крайнюю осторожность. Мишель и сам не понимал, что заставило его замереть в каких-нибудь двадцати метрах от цели… в нескольких шагах от телефона, к которому он должен был бы устремиться как" к последнему средству, ибо от него зависела судьба Андре Маркана… Как будто какая-то тяжелая рука опустилась вдруг на его плечо, удерживая на месте.
"Очень странно, — сказал себе мальчик, стоя возле живой изгороди, окружающей двор. — Что такое со мной?.."
Этому тягостному чувству, под которым не было вроде бы никакой основы, но которое тем не менее сковывало его по рукам и ногам, он охотно предпочел
"Очень странно, — повторил он. — Что-то мешает мне войти в гостиницу и позвонить… Этому должно быть какое-то объяснение!"
И Мишель заставил себя вспомнить все, что случилось с того момента, когда он впервые вошел в гостиницу.
Перед его внутренним взором появилось раздраженное, недовольное лицо хозяина.
"Ерунда! — думал он, пытаясь прогнать свои смутные недобрые ощущения. — Если мне неприятны лицо и поведение человека, то что из этого следует?.."
И вдруг все стало до смешного ясным. Конечно же, не внешность хозяина, даже не враждебный прием так подействовали на Мишеля! Дело было в неожиданной перемене, что произошла в поведении толстяка в тот момент, когда усатый шофер уговорил мальчика поискать ночлег на лесопилке. Было тут нечто крайне подозрительное: хозяин предложил Мишелю переночевать на сеновале именно тогда, когда тот уже готов был отправиться на автомобильную свалку где, как он был теперь почти уверен, творится что-то темное и нехорошее.
"Значит, он поступил так лишь с той целью, чтобы не пустить меня на лесопилку!.."
Придя к этому выводу, Мишель даже слегка успокоился. Однако задача, которую ему предстояло решить, теперь существенно усложнялась: как известить жандармов, не пользуясь при этом гостиничным телефоном?..
"Господи, ну и болван же я! — воскликнул он про себя. — Ведь можно же попросить разрешения позвонить, не говоря, куда и для чего. Да и вообще можно не спрашивать ничьего разрешения!"
Мишель решительно вошел в калитку и пересек двор.
Он размышлял о том, как проникнуть в гостиницу, не потревожив хозяина. Тот говорил, что спит на кухне, на соломенном тюфяке. Дверь со стороны шоссе наверняка закрыта на ключ. Войти же через заднюю дверь, не разбудив того, кто спит на кухне, нечего и пытаться!
На смену подавленности, которую он ощущал всего несколько минут назад, пришла холодная собранность.
"Время-то как бежит! — ужаснулся он, взглянув на часы. — Уже без пяти одиннадцать!.."
Но в тот момент, когда мальчик поднял голову, ему показалось, что он уловил какое-то движение. Он отпрянул назад, в тень деревьев, и замер. Движение повторилось. Теперь он заметил: дверь мастерской, мимо которой он шел на сеновал, медленно открывается. Сюда, в мастерскую, хозяин гостиницы послал за пассатижами велосипедиста, который собирался чинить динамо.
Сердце Мишеля тревожно забилось. Притаившись за стволом смоковницы, он видел, как темная полоса между створками становится шире… И вот из двери, озираясь и прижимаясь к стене, кто-то вышел и двинулся вдоль дома. Проходя мимо темного окна, он тем не менее нагнулся, чтобы его нельзя было заметить изнутри, и выпрямился, лишь подойдя к двери кухни. Мальчику бросилась в глаза его плотная темная шевелюра.