Мишень
Шрифт:
– Эмма, милая, мы с тобой. Не плачь.
Эмма постепенно успокаивалась. Рамзи посмотрел на Молли. Глаза ее были опущены, но он увидел плотно сжатые губы и ощутил ее боль, как свою собственную.
Потому что испытывал то же самое.
;
– Мне приснился он, мама, – почти пропела Эмма. – Он шпагатом привязал мои руки и ноги к кровати Сказал, что веревка не потребуется, потому что я маленькая и не смогу освободиться А еще твердил, что я вдаль… идеальна и нужна ему больше, чем он самому Господу.
Только
Она замолчала. Рамзи и Молли ждали, окаменевшие, разъяренные, но девочка больше ничего не сказала.
Они долго не отходили от нее. Наконец Молли прошептала:
– Она спит. Спасибо, Рамзи. Я лягу и обниму ее.
Молли не помнила, как задремала, но пробудилась от поцелуя дочери. Эмма взяла ее за руку, и Молли неосознанно притянула девочку к себе.
Признание Эммы до сих пор терзало душу и мозг Рамзи.
В ушах звенели переливы детского голоса. Он никак не мог отделаться от невероятных по цинизму воспоминаний. Мерзавец связывал Эмму шпагатом, как пакет. Веревка ни к чему – ведь она еще совсем маленькая.
Господи, попадись эта сволочь в руки Рамзи, ему не жить! Неужели он пропустил бы гнусную тварь через систему правосудия, в полной уверенности, что тот понесет заслуженное наказание? Рамзи не знал. Просто не знал. Но кому и знать, как не ему?
Он подошел ко второй спальне, приоткрыл дверь и долго смотрел на спящих.
– Рамзи? – едва слышно прошептала Эмма.
– Доброе утро, крошка. Хорошо спала?
– Еще бы! И мама со мной. Так крепко прижимает, что дышать нельзя. И еще я хочу в туалет.
Он услышал смешок Молли. Она привстала, поцеловала дочь и объявила, что они обе займут ванную, а потом Эмма получит овсянку с бананами и никаких противных персиков.
Рамзи вернулся в постель и натянул одеяло до подбородка. Луи Сантера избивал ее. Трудно осуждать Мейсона за то, что он едва не вышиб дух из подонка. Он сам на месте Лорда сделал бы то же самое.
Направляясь, в свою очередь, в ванную, Рамзи долго гадал, – любила ли Молли мужа до этого скандала.
Глава 12
Девочка была вне себя от возбуждения. Подбежав к простенькому двухоктавному пианино, она уселась и заиграла. Рамзи от изумления потерял дар речи. Шестилетний ребенок исполнял сонату Моцарта, звучавшую когда-то лейтмотивом в старом фильме «Эльвира Мадиган».
Вскоре все посетители магазина игрушек собрались вокруг Эммы. Дети, непривычно серьезные, стояли рядом с потрясенными родителями. Затаив дыхание, люди слушали музыку, лившуюся из-под пальцев Эммы. Она играла на этом жалком подобии пианино так, словно сидела за концертным роялем.
Рамзи посмотрел на Молли. Та тихо подпевала дочери с невозмутимым видом, будто ничего из ряда вон выходящего не происходило.
Он купил пианино, и продавщица, укладывая игрушку в коробку, сокрушенно вздохнула:
– Жаль, что у нас нет настоящих инструментов.
Какая талантливая девочка! Давно она играет?
– С трех лет, – ответила за него Молли. – Мы здесь отдыхаем и забыли захватить из дома ее инструмент. Но и этим прекрасно обойдемся.
– Поразительно! – воскликнула продавщица. – Просто поразительно! Удивительный ребенок!
– Тут вы правы, – кивнул Рамзи и почувствовал, как ручонка Эммы скользнула ему в ладонь. Он прижал девочку к своему бедру и даже не поморщился от боли.
Нога в самом деле заживала, и теперь хватало четырех таблеток аспирина в день. Помнит ли Эмма свой ночной кошмар?
Он уже хотел спросить, но, к счастью, передумал.
Такие вещи надо доверить профессионалу Вполне возможно, следует позвонить и получить консультацию.
– Как по-вашему, Эмма поправляется? – тихо справился он у Молли, открывая дверцу машины.
– Не знаю. Расспрашивать ее боюсь, особенно после сегодняшней ночи.
– Наверное, стоит узнать имя местного детского психоневролога. Как вы считаете?
Она так прикусила губу, что на подбородок сползла капелька крови.
– Нет, мы можем выдать себя. Думаю, нам ничего не остается, кроме как все время находиться рядом и твердить, что она в безопасности. Нас могут выследить.
Но она не хуже его сознавала, что Эмму во сне, а может, и наяву терзают пережитые ужасы. Молли едва сдержала слезы. Рамзи неуверенно кивнул и заглянул в машину. Эмма сидела на заднем сиденье, прижимая к себе коробку с пианино. Глаза девочки были закрыты.
О чем она думает? Или в мозгу ее по-прежнему звучит музыка? Хоть бы это было так, а не иначе!
Только проехав с полмили, он заметил сзади на дороге «хонду-сивик». На восемьдесят девятом шоссе, единственной дороге от Траки к озеру Тахо, в это время было немного машин. До Элпин-Мидоуз-роуд было около семи миль, а потом – поворот к их дому. Рамзи не стал ничего говорить, но то и дело посматривал в зеркало заднего вида.
Уверившись, что их преследуют, он негромко обронил:
– Молли, оглянитесь и попробуйте рассмотреть номер той «хонды», от которой нас отделяют две машины.
Довольно новая и серая. Будьте осторожны. Не хочу, чтобы они заметили.
Выражение лица Молли не изменилось, лишь в глазах промелькнула паника, тотчас сменившаяся лютым холодом. Именно так она смотрела на него, когда ворвалась в хижину с оружием.
Молли обернулась к Эмме. Та выглядывала в окно, по-прежнему не выпуская из рук коробку. Похоже, девочка ничего не слышала.
Они почти добрались до поворота в поселок, когда Молли наконец различила номер.
– FAR три-три-три. Оказалось совсем несложно.