Мисс Непоседа
Шрифт:
— Я хотел бы всю жизнь танцевать только с тобой… Как тогда, год назад, на вулкане… Только мы, танец и раскаленное буйство разъяренной стихии…
Это было как гипноз, и я погрузилась в транс. В мире не осталось ничего, кроме волнующего мягкого голоса, который ткал, вязал, плел волшебное полотно слов, увлекая меня в мир сладких грез.
— В доказательство своих чувств я хочу запечатлеть на своей руке твое имя, — с этими словами Смыш вытащил свой «Паркер» и крупными буквами вывел на левой руке: «Саша».
— В
Сердце сладко замерло, и какая-то крошечная, малюсенькая часть внутри меня вдруг очень-очень пожалела, что мы уже целый год не сидим за одной партой.
Идиллия была прервана появлением стюардессы. Даже сквозь толстый слой косметики было видно, что она волнуется. И голос, которым она сделала объявление, дрожал и прерывался.
Снова стало страшно. Как будто вместо «Спокойной ночи, малыши» начали показывать «Пилу»… Захотелось заплакать и заткнуть уши. Или убежать от этого кошмара и забыть про него.
Но нет, все еще только начиналось. В переводе на русский ее сообщение звучало так:
— Уважаемые пассажиры! По техническим причинам наш самолет должен совершить посадку в открытом море. Просьба надеть спасжилеты, пристегнуть ремни, согнуться и прикрыть голову руками — вот так! — и она наглядно продемонстрировала, в какой позе было бы удобнее встретить катастрофу. — После посадки все пассажиры должны немедленно покинуть самолет через аварийный выход, спуститься по аварийному трапу и погрузиться на спасательные лодки и плотики. С собой можно взять только самое необходимое.
После ее слов в салоне началось столпотворение. Суетясь и толкаясь, люди надевали жилеты, вытаскивали багаж, открывали чемоданы и раскидывали вещи. Суматоха, крики, падающие и разлетающиеся по салону предметы — все это слилось с воем падающего самолета в один леденящий душу кошмарный шум.
А потом… Сосредоточенные лица друзей, надевающих спасжилеты, крепкое пожатие Миши, подступающий к горлу ком — и больше я ничего не помню.
Перед глазами все поплыло, и я отключилась.
Счастливое спасение
Очнулась я уже в воде. Вернее, не в воде, а в надувном спасательном плоту, куда преданные друзья каким-то невероятным образом затащили меня.
На мне был тяжелый, мокрый оранжевый спасжилет, и сама я была вся мокрая, но холодно почему-то не было.
— Не волнуйся, твои документы и ценности у меня! — сообщил Миха, потрясая непромокаемым мешком.
— И айфон?
— И айфон.
— И паспорт?
— И паспорт.
— И дневничок?
— И дневничок!
— И очки?
— И очки.
— И БАМСИ?!
— И БАМСИ!!!
И вот тогда я с облегчением перевела дух и почувствовала, что возрождаюсь
А потом мы достали мобильники и айфоны и известили весь мир о своем спасении.
Но праздновать было еще рано: картина царящего вокруг разрушения напоминала фильм-катастрофу. Самолета нигде не было. На волнах среди обломков качались оранжевые надувные плоты, на которых мокрые, перепуганные люди жались друг к другу, с надеждой озирая горизонт. Погода, слава богу, была на нашей стороне — хоть что-то в этом роковом рейсе! — мягкие лучи заходящего солнца отражались от спокойной водной глади, легкий ветерок приятно согревал.
И еще были слова, которые мне очень хотелось сказать. И я сказала их, когда окончательно пришла в себя:
— Народ, спасибо, вы спасли мне жизнь!
— Не мы, а он, — друзья указали на Миху. — Вытащил тебя из самолета, когда тот уже начал тонуть. И тащил на себе в воде, пока не раскрылись плоты. И даже искусственное дыхание делал по методу рот в рот!
Ах, вот как?! По методу рот в рот?! Ну и хитрец!
Но разве можно было на него сердиться? Наоборот, мой спаситель заслуживал самой щедрой награды! Поэтому я широко улыбнулась и от души чмокнула его в щеку.
— И меня он тоже спас, — кокетливо поправляя спасжилет, заявила Танюсик. — Я совсем растерялась и не в ту сторону поплыла. А Миха меня перехватил и на плот затащил! И такими словами успокаивал, как будто аудиокнигу читал!
Я внимательно посмотрела на своего спасителя, но он вдруг густо покраснел и спрятал за спину правую руку. Но я все равно увидела, что там написано «Таня»…
«Придется этому ловеласу две татуировки делать! — ехидно подумала я. — Интересно, а где же все это время был Сеня?»
— А Сеня спасал старушек. Помогал им на плот забраться! — разъяснили мои героические друзья.
На этом список подвигов закончился. И запас позитива тоже. Солнце садилось, а нас еще так и не спасли. И никаких огней вокруг, никаких звуков, кроме плеска волн, плача и причитаний пострадавших.
Первой не выдержала Танюсик.
— Хочу за парту! — громко сказала она. — Хочу к доске!
— Что-что? — посмотрели мы на нее в изумлении.
— Хочу в школу! И домой! — сказала Танюсик и разрыдалась.
Следом разрыдалась я. Еще бы! Столько всего творится вокруг, и к тому же встреча с Лехой откладывается на неопределенное время.
— Ша, цыплячий хор! — пробасил Сеня и обнял нас обеих за плечи. А потом громко шмыгнул носом.
Наибольшее хладнокровие проявил Миша. Вначале он почесал кончик носа, потом кашлянул, потом поправил очки и, наконец, изрек:
— Ладно. Отбой. Пора спать.
— А я знаю, кто во всем виноват! — выпалила вдруг Танюсик.
— И кто же? — посмотрели мы на нее.