Мисс Винчестер
Шрифт:
– Плевать я хотел на твои объяснения, пернатый. Еще один подобный финт ушами – Чистилище покажется тебе дорогущим курортом. Уяснил?
Я пыталась вслушиваться в разговор мужчин, но вдруг все окружающее пространство слилось в одно огромное разноцветное пятно, пульсирующее с грохотом музыки. Глаза перестали различать контуры объектов, все, что я видела – лишь пляшущие блики. Голоса стихали, словно доносились из другой комнаты, и мое сознание перестало воспринимать действительность. Ноги резко подкосились, и я рухнула на пол, теряя сознание. Такое странное ощущение – я все еще здесь, в реальном мире, но постепенно погружаюсь в темноту, прекращая слышать, видеть и чувствовать что либо. Полная отрешенность.
Сон. Легкий и приятный, как послеобеденная дрема. Мне хорошо и спокойно, как не было уже давно. Зачастую мне снятся
– Все хорошо, Дженнифер. Уже все хорошо, – твердил он, загрубелой ладонью стирая с моих щек капли воды. Я резко села, от чего голова снова закружилась, но все же я осталась в сознании. Неподалеку стоял смущенный Кастиэль, всем своим видом демонстрировавший искренне раскаяние, хотя наверняка и сам не понимал, что же такого противозаконного он сделал. Честно говоря, я и сама не могла точно сказать, почему так злилась, но желание надавать пернатому пощечин было так же велико, как и необходимость уменьшить количество волос на голове Мэг. – Ты сможешь идти сама?
Я неуверенно покачала головой, и тогда Винчестер аккуратно подхватил меня на руки. Я лишь крепко прижалась к нему, обнимая за шею и цепляясь непослушными пальцами за рубашку. Хотелось просто почувствовать себя в безопасности, отгородиться от целого мира, зная, что отец защитит от любой возможной угрозы, даже от моего собственного ангела-хранителя, который так и остался стоять в зале, полном обезумевших подростков, глядя нам вслед. В глазах стояли предательские слезы, готовые в любой момент вырваться на свободу, демонстрируя всем желающим мою слабость. Но я не могла этого допустить, не могла показаться сломленной в присутствии других людей. Не знаю, что заставляло меня плакать – Мэг и Кастиэль, которые слишком неприкрыто флиртовали прямо на моих глазах, или все же такая искренняя забота со стороны отца, которой мне так не хватало в детстве. Пусть его и не было рядом на протяжении долгих лет, но сейчас он здесь, рядом со мной, терпит все это дерьмо, исходящее от меня непрерывным потоком. И как бы я не стремилась доказать обратное, я все же любила его. Всем своим сердцем.
Через полчаса мы все же добрались до дома, и Дин оставил меня наедине с собой в моей комнате. Он не лез с расспросами и нотациями, а просто дал возможность успокоиться, не устраивая сеанс родительской психотерапии. Хотелось просто провалиться в сон, но нужно было хотя бы умыться и снять с себя изорванную одежду, прощаясь с оторвой Винчестер и снова становясь Дженни, плаксивой и беззащитной перед этим отвратительным миром. Стоя перед зеркалом в ванной, я и сама удивлялась своему явному сходству с проституткой – короткое красное платье с драным подолом, дырявые чулки и, конечно же, напрочь испорченный макияж. Осталась лишь размазанная подводка, темными кругами лежащая под обезумевшими зелеными глазами, ставшими еще ярче и больше на фоне побелевшей кожи лица, казавшейся почти полупрозрачной. Да уж, я скорее была похожа не на проститутку, а на ее восставший призрак, жаждущий мести. Смыв темные потеки с лица, я тщетно старалась поправить спутавшиеся волосы и, бросив попытки, вернулась в комнату. Натянув короткую ночную рубашонку, я настежь открыла окна, впуская в помещение холодное дыхание майского ветра. Оно приятно охлаждало разгоряченную кожу и вносило какой-то порядок в хаос, царивший у меня в голове. Слишком странный вечер, через край переполненный событиями. Мысли путались, и я соскакивала с одного воспоминания на другое: гордое дефиле в шикарном платье, медленный танец с пернатым, задний двор школы, гляделки Кастиэля и Мэг, коронация, перевоплощение, бунт, Мэтт, отец, флирт ангела и этой малолетней пигалицы… Ах да, еще и наш поцелуй с Касом. Странно, что об этом я забыла, словно мозг нарочно вытесняет именно это воспоминание. Ну что ж, идти наперекор мозгам – любимое занятие всех поколений Винчестеров, так что не будем нарушать семейную традицию. Я попыталась вспомнить все до единой детали: каждое прикосновение, запах его кожи, податливые мягкие губы и горячее дыхание. Я вспоминала каждую мелочь, стараясь воссоздать все в точности, сама не зная зачем. Никогда я так трепетно не относилась к каким-то поцелуям, тем более наигранным и ненастоящим.
– Дин рассказал мне, почему ты так расстроилась, – раздалось за моей спиной. Я вздрогнула, но оборачиваться не стала, ибо недостоин. Вот какая я гордая, особенно после бутылки коньяка!
– Ну, так просвети и меня заодно, поскольку не открылась мне мудрость сия, – огрызнулась я тоном магистра Йоды, нервно теребя рубашку.
– Ты ревнуешь меня к Мэг? – невинно спросил Кас, подходя немного ближе. От неожиданности вопроса я поперхнулась и, оправившись, как можно более равнодушно ответила:
– Для того, чтобы ревновать, нужно сначала полюбить.
– Об этом Дин мне тоже сказал. А еще сказал, что умирать я буду очень медленно. Поэтому я и спросил тебя, думая, что ты… – ангел немного замялся, пытаясь подобрать нужные слова, а я почувствовала, как он краснеет. В общем-то, как и я сама. Мои щеки запылали, и я гневно прошипела, сжав руки в кулаки настолько сильно, что костяшки пальцев стали мертвенно-белыми:
– Убирайся вон! Слетай к своей пигалице, а со мной не смей так разговаривать, слышишь?! – голос отчаянно срывался на крик, и я сдерживала себя из последних сил, чтобы не заорать на весь дом. Позади меня послышался глубокий вздох и приглушенный хлопок крыльев. Я обессилено сползла по стене на пол и зарыдала во весь голос. Слезы душили меня и обжигали щеки и шею, а в голове пульсировали навязчивые мысли о моем собственном идиотизме. Я прогнала его, накричала, обвинила в какой-то ерунде. А он ушел. Ушел, не сдержав обещание всегда быть рядом.
========== Я просто должна это сделать ==========
Знаете, какой самый простой для меня способ успокоиться? Я просто выключаю чувства. Закуриваю косячок, перестаю думать о проблеме и все эмоции атрофируются сами собой, прикрываясь напускным цинизмом и безразличием ко всему происходящему. Такая отлаженная система защиты вырабатывалась у меня годами, с тех самых пор, как отец нас окончательно бросил. Целых шесть лет я подавляла в себе все чувства и эмоции, и этот способ замечательно работал. Но не так давно (с того времени, как приехал отец и появился Кас) в моей броне образовалась трещина, увеличивающаяся с каждым днем. Глубоко внутри себя я знала, что это правильно, что я должна прекратить эти войны с родителями и обществом, но это не будет проходить безболезненно. В то время, как мои ровесники учились справляться со своими чувствами и эмоциями, я просто избавилась от них. Поэтому теперь каждое наименьшее эмоциональное потрясение сопровождается истерикой и скандалами, а после – беззвучными ночными рыданиями. Да уж, оказала себе медвежью услугу. Но в данный момент мне никто не мешает вернуться к мировоззрению эгоистичной суки, которая плевать хотела на окружающий мир и его отвратительную биодобавку – людей.
Так и оставшись в ночной рубашке, я закурила сигарету и спустилась на первый этаж. Тихонько подойдя к кухне, я решила понаблюдать за родителями. Они вместе что-то готовили и постоянно смеялись, дурачились и бросались друг в друга мукой. Такие счастливые и искренние, что я и сама невольно улыбнулась. Не знаю, каково было отцу, но мать без него чахла с каждым днем, постепенно спиваясь, так что в нашем доме я не была темным пятном на белоснежном полотне счастья и утопии. Но с приездом Дина она расцвела и молодела буквально с каждым днем. Хоть я и презирала мать за ее былые грешки, но меня действительно радовала ее счастливая улыбка, и где-то в глубинах подсознания я была за них счастлива. Но показывать этого нельзя, расслабятся ведь.
– И что вы тут готовите? – поинтересовалась я, делая очередную затяжку. Мама резко подскочила от неожиданности, испугавшись моего внезапного появления. Оказывается, пугать людей довольно весело, теперь я понимаю Каса. Черт, забыли, Винчестер, бегом переключились на другую тему.
– Ох, Дженнифер, доброе утро! Ты как-то незаметно подкралась, вот я и… – начала щебетать мама, заливаясь краской. Так, почему она смущается, а Дин странно ухмыляется, продолжая слишком увлеченно раскатывать тесто? Приглядевшись повнимательнее, я заметила, что следы муки у них в основном на довольно пикантных местах. Проследив за моим удивленным взглядом, Эмили еще сильнее покраснела и стала судорожно отряхивать четкие отпечатки ладоней Винчестера со своей груди.