Миссия или Приключения провинциала в Ст. -Петербурге

Молотов Владимир

Пока ждал заказ, вдруг понял одну вещь. Ведь в глубине души я всегда был авантюристом. И потому, будь то хоть фантастическая шпионская операция, хоть скрытое интерактивное шоу, что-то внутри меня уже сейчас склоняло втянуться в эту игру…

Глава 2

В путь! — Заневский и Невский. — Стрелка в Эрмитаже.

Не буду долго рассказывать, какая душевная работа творилась у меня в течение последующих суток. Скажу лишь одно. Больше всего меня угнетало то, что по понятным причинам нельзя ни с кем поделиться своей странной проблемой, не у кого спросить совета. Несколько раз я изучал железнодорожные

билеты и деньги, словно в тайне надеялся, что все эти бумажки фальшивые. Но не находил в них никаких изъянов. К тому же внутренний голос упорно вещал мне, что это, по меньшей мере, наивно — полагать, будто кто-то будет настолько стараться одурачить обычного человека из провинциального города. Точно так же этот голос отрезвлял меня в детстве, когда, размышляя над смыслом бытия, я ударялся в крайний солипсизм.

То есть внешние обстоятельства заставляли меня верить, но я не хотел полностью мириться с этим. Что до рассказов из злополучного альманаха, на которые ссылался Семен… Я уже давненько перестал писать, — разочаровался в своих способностях, — и полагал, что если и сочиню что-нибудь в будущем, то это точно не будет фантастикой.

Что ж, я не мог до конца поверить. Отчасти то было одной из причин, по которой я склонился к положительному решению, — захотел испытать, что будет дальше. Были и чисто практические соображения. Действительно, а почему бы не воспользоваться шансом посмотреть Петербург, пусть неизвестно кем предоставленным? "Смелей, Евген!" — говорил я себе. "Ведь ты даже не замечаешь, насколько тусклая у тебя жизнь. А тут такая возможность окунуться совсем в другой мир! Неужели ты ей не воспользуешься? Ведь до самой смерти жалеть будешь…"

Одним словом, я и ждал звонка Семена и боялся его. Но звонок раздался. Как и обещал Семен, в субботу, ближе к вечеру, он позвонил (я весь день просидел дома). Поздоровался и поинтересовался, как мое настроение? Я сказал, что нормально. "Надеюсь, вы не передумали?" — осторожно спросил тогда он. Нет, я уже утвердился в своем решении…

Итак, побросав в спортивную сумку все самое необходимое (зубную пасту, бритву, пару носков, трико и т. п.), за полчаса до отправления поезда я прибыл на железнодорожный вокзал. Семен все в той же "аляске" ждал меня по предварительной договоренности у входа в вокзал. Поезд "Сибирск — Ст. — Петербург" только-только подали к посадке. Было прохладно, солнце уже зашло. Редкие снежинки резвились на ветру. Семен предложил ненадолго пройти в вокзальную забегаловку, — маленькое кафе в переходе из зала ожидания, — и обсудить там последние детали.

Я послушно поплелся за ним. Там было всего четыре столика. И два одиноких посетителя. Мы сели за один из столов, только заказывать ничего не стали. Правда, барменша как-то недобро покосилась на нас, но тут же отвернулась.

— Не переживайте, я уверен, что все пройдет отлично! — подбодрил меня Семен, и я впервые увидел, что он умеет дружелюбно улыбаться.

— Вы меня встретите, когда я вернусь? — тихо осведомился я.

— Обязательно, — заверил он и добавил: — А теперь давайте обменяемся номерами сотовых телефонов. У вас ведь есть сотовый?

Я кивнул. Подумал: "А если бы не было? Что, пришлось бы покупать?"

Я дал ему свой номер, он — свой.

— Но звоните только при самой крайней необходимости, — предупредил он. — Надеюсь, что этого не произойдет…

"Странные слова", — сказал я себе.

— Ну, — вздохнул Семен, — кажется, все, что хотел, я вам передал. Пора идти на поезд.

Я согласно закивал. Мы молча встали и пошли к объявленной платформе.

Около железнодорожных путей порывы ветра казались сильными. Мы без труда нашли нужный плацкартный вагон, я протянул билет проводнице, грузной женщине в сером ватнике, беззаботно судачившей с коллегой дюймовочкой из другого вагона. Проводница долго изучала мой проездной

документ, и мне уже показалось, что сейчас все волшебным образом изменится, и эта абсурдная пьеса закончится тем, что мой билет окажется поддельным. Но женщина в ватнике безучастно вернула мне бумажку и собралась было продолжить беседу с соседкой.

— Можно проходить? — глупо спросил я.

— Конечно, — осклабилась она, сверкнув глазами в полумраке.

Семен протянул мне свою холодную руку, бросил: "Ну, с богом", мы сцепились в рукопожатии, и я, наконец, забрался в вагон. Внутри вагона было мрачно и тепло. И похоже, почти все места уже были заняты. Я с трудом отыскал свою верхнюю полку (благо, что не боковую), забросил туда сумку и сел на нижнюю полку рядом с каким-то рослым таджиком.

Состав тронулся четко по расписанию. Я с легкой тоской проводил взглядом уплывающие окрестности Сибирска. Вскоре в вагоне дали свет. Как оказалось, таджики составляли большую часть пассажиров моего вагона. Смуглые, рослые и некрасивые, все они, как я узнал позже, ехали до конечной остановки, до Петербурга. Словно селедка в бочке. Впрочем, я не страдал ксенофобией или расовыми предрассудками и отнесся к этому факту равнодушно. Купив у проводника постельное белье, я застелил свою лежанку, потом переоделся, попил чай и завалился спать…

На следующий день, отлежав все бока, я наверно самым последним из переночевавших пассажиров слез с полки. И сразу поплелся в тамбур, чтобы выкурить сигарету. Потом я заварил китайскую дрянь, купленную мной еще по дороге на вокзал.

Между прочим, я даже был доволен, что Семен не купил мне билет в купе. (Не стал проявлять излишнего беспокойства?) Я любил ездить в плацкартных вагонах. Мирная болтовня многочисленных разномастных пассажиров под мерный стук колес, мелькающие за окном убогие деревушки… Ты как бы приобщаешься одновременно и к скрытой красоте российских просторов, и к привлекательной суете путешествующего люда.

В этот день я познакомился со своими непосредственными соседями по купе, молодой парой таджиков, и выяснил, что они едут в Петербург на заработки.

— Дома строит будэм.

— А где жить намереваетесь? — ненавязчиво спросил я, наматывая на ложку длинную китайскую лапшу.

— В бытовк… Пиво будэш? — долговязый таджик с неказистым лицом достал из матерчатой сумки полуторалитровый пластик и выставил на стол.

Его ладная жена, пышущая округлыми формами, холодно улыбнулась. Я молча протянул стакан.

Дальше мы попили несвежее теплое пиво и обсудили еще несколько вопросов. Как то: что-то плохо стали топить в вагоне, долго ли стоим на следующей станции и тому подобное. К моей семейной паре то и дело подсаживались другие таджики, все мужчины; лущили семечки, калякали на своем причудливом скоропалительном языке и тоже пили пиво. Потом я забрался на свою полку с детективом, прихваченным из дома.

Так незаметно прошел день. По расписанию поезд прибывал на следующий день в шесть утра. Поэтому я лег спать пораньше. Долго ворочался, испытывая неясную тревогу в предчувствии приезда, но постепенно уснул.

В пять утра меня дернула за ногу проводница. Я протер глаза и неохотно слез с полки. В запасе был еще целый час, а вагон уже копошился, как растревоженный улей. Я выпил кружку крепкого горячего чая, затем покурил в холодном тамбуре, выстоял очередь в уборную, вернулся в вагон, упаковался и, наконец, пристроился у свободного окна, там, где наливают кипяток.

Стрелки на часах уже приближались к шести. Редкий лес, едва различимый в утренней мгле, вскоре сменился какими-то промышленными постройками. Стали мелькать огни. А потом высветилась пустая автотрасса, и неожиданно выросли в отдалении многочисленные высотные дома. Там, где сияло множество огней, как сказочный домик появился Ладожский вокзал. Состав изгибался, словно членистая игрушка, и электровоз стремился к зеву под двускатной крышей…