Миссия России. В поисках русской идеи

Корчевников Борис

Все это открылось монаху, бывшему духовнику царя, именно сейчас, в начале XVIII века, когда в истории страны и в ее духовной жизни произойдет тектонический сдвиг – и следующая за ним цепочка событий выведет к крушению страны в XX веке.

Вот как все начиналось.

Петр I – христианин или антихрист?

Помните кадры черно-белой советской хроники, на которых представлены послереволюционные антирелигиозные парады? Вот в процессии кто-то в облачении священника с кадилом издевается над клиром, тут же рядом – актеры в нарядах чертей, карикатурные «попы». Что-то похожее вытворял царь Петр еще за 200 лет до того. Сразу по своем воцарении он начинает проводить регулярные «шутейные соборы» – настоящие вакханалии, на которых вместе с приближенными насмехается

над всем, что свято.

На Яузском островке близ села Преображенское когда-то стояла потешная крепость Пресбург. Она и стала резиденцией «шутейного собора». Все, что творилось на этих «соборах», – умело срежиссированная глумливая пародия на Церковь, Ее иерархию, Ее таинства и обряды. Все лица «собора» носили с подачи Петра I прозвища, которые, по словам Василия Ключевского, «никогда, ни при каком цензурном уставе не появятся в печати».

Считается, что продолжались такие соборы целых 30 лет, с 1690-х до 1720-х. Наверняка многое о них вымышлено, но точно многое и правда. Вглядываясь в мотивы поступков Петра, в его политику, в том числе и церковную, нельзя забывать про эти «соборы».

Во многом именно эти чудовищные святотатства, непредставимые в пору правления благоговейнейшего царя Алексея Михайловича (отца Петра), прозванного за свою сосредоточенную молитвенную жизнь Тишайшим, и рисовали народный образ Петра-антихриста. Помноженные на очередные суеверные исчисления дат и цифр, на острое религиозное народное чувство, на революционные сдвиги в жизни страны, на ее заметное обмирщение и разворот на Запад, эти слухи только крепли.

Сергей Есенин в «Песне о великом походе» очень точно схватил настроение в стране той поры:

Говорил словаНепутевый дьяк:«Уж и как у нас, ребята,Стал быть, царь дурак.Царь дурак-батракСопли жмет в кулак,Строит Питер-градНа немецкий лад.Видно, делать емуБольше нечего,Принялся он РусьОнемечивать.Бреет он князьямБрады, усие, —Как не плакатьсяТут над Русию?Не тужить тут какНад судьбиною?Непослушных онБьет дубиною».

Философ и священник Георгий Флоровский писал о Петре, что его «реформа была не только поворотом, но и переворотом. Сам Петр хотел разрыва. У него была психология революционера. Он склонен был… преувеличивать новизну. Он хотел, чтобы все обновилось и переменилось до неузнаваемости. Он сам привык и других приучал о настоящем думать в противопоставлении прошлому. Он создавал и воспитывал психологию переворота. И именно с Петра и начинается великий и подлинный русский раскол… Раскол не столько между правительством и народом (как думали славянофилы), сколько между властью и Церковью. Происходит некая поляризация душевного бытия России. Русская душа раздваивается и растягивается в напряжении между двумя средоточиями жизни, церковным и мирским. Петровская реформа означала сдвиг и даже надрыв в душевных глубинах…»

Бердяев называл Петра одним из первых большевиков: «Он и был большевик на троне. Он устраивал шутовские, кощунственные церковные процессии, очень напоминающие большевистскую антирелигиозную пропаганду» [2] .

Перечисленные факты – именно то, что в биографии Петра оставляет всех в растерянности. С одной стороны – чудовищные эпизоды откровенного кощунства, которые совсем не вяжутся даже близко с человеком, который знает Бога, – вроде этих «соборов». С другой – немало деяний, указывающих на то, что он вроде бы и сам верил и понимал ценность веры и выросшей из нее культуры для народа: это и обустройство им Высоко-Петровского монастыря, и освящение Андреевского флага, и наречение первых кораблей нашего флота именами апостолов Петра и Павла.

2

Бердяев Н. Самопознание. М., Харьков, 1998. С. 25.

Рассказывают, что в 1711 и 1712 годах, когда Петр после поражения в Прутском походе лечился в немецком Карлсбаде (нынешних Карловых Варах), то он ежедневно и подолгу молился на вершине местной горы Hirschensprung у большого креста, а в какой-то момент даже вырезал на кресте четыре буквы MSPI – «Manu Sua Petrus Imperator». Когда этот крест в 1835 году заменили новым, вырезанные Петром буквы были восстановлены – уже в золоте. Несть числа и поклонных крестов, поставленных Петром по всей России. Один из них, на Соловках, был вырублен царем собственноручно в 1694 году в память о спасении в бурю в Унской бухте.

Еще в первом своем западном «посольстве» Петр вел переписку с патриархом Адрианом, но больше всего мы знаем про трепетные отношения молодого царя Петра и воронежского архиепископа Митрофана.

Петр I и святой Митрофан Воронежский

Святитель Митрофан – теперь прославленный святой. Его мощи хранятся в Благовещенском кафедральном соборе Воронежа.

На самом старте реформ Петра святитель был их вдохновителем, и в нем царь находил опору и поддержку. Потому еще Митрофан вошел в число людей, изображенных на памятнике 1000-летию России, – как один из тех, кто повлиял на ход русской истории. Митрофан сам жертвовал на строительство первого русского военного флота в Воронеже. Этот флот ходил на Азов в 1696 году.

Вглядываясь в западную устремленность царя, святитель, наделенный даром рассуждения, не отметал ее целиком, но полагал, что технические и научные достижения этой цивилизации, как и любой другой, стоит заимствовать, изучить их. Одновременно жестко отсекая любые попытки перенести вместе с ними на нашу землю духовный настрой западного человека, его культуру, ценности и тем более веру.

Известный эпизод отношений Петра и святого прекрасно характеризует обоих: однажды государь пригласил Митрофана в свой воронежский дворец с цитаделью – он по желанию Петра был украшен статуями греческих богов и богинь. Стояли изваяния во дворе. Святитель тотчас же отправился на зов царя, но увидел статуи – и, развернувшись, пошел домой. Царь вторично отправил гонца к святителю, приказывая явиться, но получил такой ответ: «Пока государь не прикажет снять идолов, соблазняющих весь народ, я не могу войти в его дворец». Петр разгневался и велел передать, что за такое ослушание может его казнить. «В жизни моей государь властен; но неприлично христианскому государю ставить языческих идолов и тем соблазнять простые сердца», – ответил Митрофан, встал на молитву и велел звонить в колокола.

Когда Петр спросил приближенных о причине колокольного звона, ему сказали так: «Святитель Митрофан готовится принять смертный приговор».

Статуи были убраны, и царь принял у себя во дворце архиерея. До самой своей кончины Митрофан был любим Петром. Хотя никогда не боялся критиковать его решения, особенно – насильственное введение западных обычаев.

Святой Митрофан – это тот голос, который Петр как раз хотел заглушить. Голос все еще свободной Церкви, который так необходим и спасителен для любого человека и для власти. Но святитель скончался в пору, когда Петр уже начинал свое вторжение в церковную жизнь и перекраивал ее устройство. Смерть святого Митрофана в ноябре 1703 года была каким-то грустным символом умирания в том числе и прежней церковной свободы.