Миссия в Китае
Шрифт:
Фрост отрегулировал положение указателя давления и глубины и повернулся к своему другу.
— Майк, скажи мне, почему ты нервничаешь?
— Как это — почему? Ты уходишь на задание, а я остаюсь здесь сидеть на заднице.
— Да ладно тебе… ты же сам прекрасно знаешь наш
план — мы с Элизабет идем вдвоем, потому что мы самые подготовленные для такой операции.
— Да, но… — задвигал О’Хара своей каменной челюстью.
— Я не говорю, что ты не справился бы с ним, но ведь ты же сам утверждал, что Элизабет — классный профессионал.
— Да, но…
— Ну что ты заладил — да, но, да, но… Если мы не сможем освободить Торесена без посторонней помощи, то сразу вызовем вертолеты. Когда они будут подлетать сюда, Линь, как и договорились, запустит сигнальную ракету. Одна из вертушек подберет вас и со всеми удобствами доставит на остров. Будешь лететь первым классом! Это мне надо жаловаться на судьбу, а не тебе.
— Почему это? Фрост показал ему маску для подводного плавания.
— Видишь? Как это называется?
— Что — как называется? — непонимающе протянул О’Хара. — Маска, как же еще…
— Нет, это не маска, — заявил капитан, — а пример наглой дискриминации. Когда я вернусь в Штаты, то буду жаловаться в комиссию по правам человека.
— Что ты болтаешь? — спросил совсем сбитый с толку эфбээровец.
— Неужели ты не понимаешь? Это же нахальное ущемление прав одноглазых ныряльщиков. Почему до сих пор не налажен выпуск моноклей для подводного плавания?
— Знаешь, — рассмеялся Майк, я еще раньше сомневался, но теперь уверен — ты точно ненормальный.
— А как же, — довольно кивнул Хэнк. — Можешь в этом и не сомневаться. Подай-ка лучше ласты…
Глава пятнадцатая
Темная вода озера сомкнулась над головой Фроста, и золотая монета луны исчезла, растворившись в мерцающей поверхности. Капитан заработал ластами и стал уходить в глубину, прижимая к себе наглухо завязанный тяжелый пластиковый пакет.
Рядом с ним плыла Элизабет Чуань, в черном облегающем гидрокостюме, вооруженная таким же ножом и подводным ружьем, как и Хэнк. Теперь он не сомневался, что она была одной из самых храбрых женщин, которых ему приходилось встречать. Перед погружением Элизабет вела себя так спокойно, как будто собиралась в соседний магазин за покупками.
— Не понимаю, как ты можешь быть такой флегмой, — сказал он ей на берегу, — такое впечатление, что ты отключила частичку своего мозга, которая ведает страхом.
— Так оно и есть на самом деле, — ответила Элизабет. — Я научилась управлять своими эмоциями, чтобы они не мешали в моей работе. Но глубоко в душе я, конечно же, страшно боюсь. Вначале это мне очень мешало, но потом я научилась откладывать все свои заботы, сомнения и вопросы без ответов в сторону и таким вот образом покорила страх. Тебе как профессиональному наемнику он вообще, наверное, неведом?
— Ну почему же неведом? — спросил Фрост. — Иногда очень даже ведом…
Он ожидал, что на глубине в тридцать футов, на которой они договорились плыть, будет непроглядная темень, но слабый лунный свет проникал даже сюда, помогая им ориентироваться в толще воды. И именно это спасло их от столкновения с сетью, которую они вовремя заметили.
Когда-то капитан видел такие сети из толстой стальной проволоки, ими загораживали входы в бухты от вражеских подводных лодок. При ближайшем рассмотрении он обнаружил, что сеть была переплетена проволокой, которая, видимо, была подключена к системе сигнализации.
Он посмотрел вниз, надеясь увидеть конец сети, но она опускалась до самого дна. Хэнк сделал рукой знак своей спутнице, повернул налево и поплыл вдоль неожиданной преграды. Через тридцать ярдов сетка заканчивалась, но рядом с ней начиналась вторая, которая тянулась дальше, и ей не было видно конца. Однако Фроста интересовала не она, а расстояние между двумя препятствиями.
Он подплыл поближе и увидел, что сети разделяет расстояние фута в три с половиной. Вполне достаточно, чтобы осторожно в него проскользнуть. Он подождал, пока к нему приблизится Элизабет, показал ей рукой на щель между сетками и медленно первым проплыл сквозь нее, стараясь не задеть ячейки пластиковым мешком, который он тянул за собой.
Оказавшись по другую сторону, капитан развернулся, подал руку Элизабет и осторожно перетянул ее к себе. Получилось! Он мысленно поздравил себя с маленькой победой, но женщина вдруг резко потянула его за плечо, показывая вперед пальцем. Хэнк напрягся, всматриваясь в колеблющуюся полутьму, и вздрогнул от страха.
Прямо перед ними покачивались на разной глубине многочисленные подводные мины, приякоренные к дну тонкими тросиками. Что делать? Сзади — сеть, впереди — минное поле… Последствия того, что будет, если они заденут хоть одну из ловко расставленных смертельных ловушек, представить было нетрудно.
Фрост мысленно выругался, жалея о том, что нельзя закурить, и медленно поплыл вперед.
Глава шестнадцатая
В герметичном гидрокостюме капитан чувствовал себя, как в сауне. Он потряс головой, пытаясь стряхнуть заливающие глаз капельки пота, от которых все расплывалось перед маской. Это было очень опасно.
Окруженные минами со всех сторон, а также снизу и сверху, они с Элизабет проделали опасный путь уже до середины минного поля. Это было просто отлично! Одно не нравилось Хэнку — вместо того, чтобы редеть к концу поля, мин становилось все больше и больше. Он с ужасом представил, что будет, если кто-нибудь из них двоих малейшим неверным движением заденет хоть одну адскую машину. Наверное, последует цепная реакция, сдетонирует все минное поле и одноглазый наемник Хэнк Фрост превратится в сотни маленьких кусочков живого корма для рыб.
Он пристально вглядывался в качающийся перед ним зловещий лабиринт, выбирая наибольшие проходы между минами и осторожно проплывая в них. Элизабет медленно следовала за ним.
Расстояние между одними минами не превышало нескольких дюймов, между другими — нескольких футов. Капитан не знал ни их надежности, ни чувствительности, ни принципа действия. А вдруг они настолько ржавые, что могут взорваться без посторонней помощи?
Осталось опасных футов двадцать пять. Дальше вроде не было видно никаких препятствий. Хэнк увидел, что от следующей мины его отделяет безопасное расстояние, и оглянулся назад, чтобы показать Элизабет, что спасительный конец близок.