Мистер Генофонд
Шрифт:
Гад Крамер даже не улыбнулся. Сообщил о женитьбе с таким выражением лица, словно не расписываться привез, а клизму ставить… И мне, и себе.
— Но я… Но почему здесь… Но как? — мой отупевший мозг и в дороге не блистал интеллектом, а сейчас вообще завис, как первый Виндоус.
Оглядев меня с макушки до ног, Леха вздохнул. Покачал головой. А потом медленно потянул к себе в объятия. Прямо под видеокамерой
— Дурочка моя. Напридумывала себе. Накрутила, — погладил по голове. — Как только выжила с такой буйной фантазией?
Пальцы нежно зарылись в волосы. Так заботливо, ласково. Почва из-под ног уходила от его голоса и движений. Мурашки бежали по телу.
— Ты серьезно про роспись? — прячась от всех, я уткнулась носом в белоснежную рубашку.
— Серьезнее не бывает. Пришлось кое-кого напрячь, но обещали расписать без проволочек.
— А как же гости, цветы, ресторан? — Глаза защипало, и в голову стала лезть всякая чушь.
— Я готов тебя потом неделю водить по всем ресторанам Лондона и в каждом проставляться за нашу свадьбу. Поверь, поздравлений хватит. Отбиваться устанешь.
— А платье невесты?
— Так ты в платье.
— В черном, — вырвалось со смехом. — Словно не на роспись приехала, а на похороны.
— Нет! Похороны будут у меня, если еще день незамужней пробегаешь. С моим ребенком под сердцем. — Леха аккуратно стер что-то у меня со щеки. — Нет, нафиг! Вначале распишемся, а потом что хочешь требуй. Хоть свадьбу, хоть венчание, хоть медовый месяц на островах.
— Но нам не простят. Бабушка так точно.
— Выкрутимся.
— Скандал будет. Она мне прошлую скромную свадьбу до сих пор припоминает.
— Ничего. Правнук родится — сообщим.
Леха еще ближе прижал меня к себе. Самый продуманный мужчина в мире. На все у него были ответы, везде — связи. И больше всего нужна я.
— Леш, ты замуж меня зовешь, но даже в любви ни разу не признался. — На душе стало так легко, что я рассмеялась.
— Я не признался? — Он лихо заломил левую бровь и убрал руки с моей спины.
Без широких горячих ладоней вмиг стало одиноко и холодно. Будто в мороз на улицу выставили.
— Нет, я знаю, что ты меня любишь. Я тебя тоже люблю, —
— Стоп, Поля! — этот упрямец так и не дал до себя дотронуться. Стоял как статуя. Хмурый. Сверлил взглядом.
— Что не так? — я закусила губу.
— Поль, правую руку к глазам поднеси, — вместо объяснений скомандовал Крамер.
Я послушно подняла руку вверх, показала ему.
— Вот!
— Кольцо сними, — с обреченным вздохом продолжил мой диктатор.
— Сняла.
Это было непросто, но я и правда сняла кольцо. Покрутила его перед собой. Ничего не понимая, протянула Лехе.
Он с несколько секунд не моргая смотрел то на меня, то на кольцо. А потом вдруг хлопнул себя по лбу.
— Какое, ты говорила, у тебя зрение?
— Тебе лучше не знать, — я отрицательно покрутила головой.
— Ясно. Все с тобой ясно. — Он громко расхохотался, снова притягивая меня к себе. — Досталось же мне такое счастье. Красивое, но слеповатое.
Моей щеки коснулись мужские губы, улыбающиеся, горячие. А потом Леха взял мой указательный палец и самым кончиком подушечки провел по внутренней стороне кольца.
— Чувствуешь? — произнес на ухо уже совсем другим голосом. Без веселья.
— Там… надпись? — Я ощутила, как слабеют ноги и в животе взмывает под самое горло рой бабочек.
— Да. Надпись, — голос Лехи совсем сел. — Там написано: «Я тебя люблю. Раньше и навсегда». — Он за подбородок поднял мою голову вверх, заставляя смотреть в глаза. — Это признание, Поль. Корявое. Не самое романтическое. Я в них не спец, никому еще не приходилось признаваться. Но все правда. Раньше. И навсегда. Люблю тебя.
— Леша…
Я не хотела плакать. Разве можно было реветь под консульством? Позор какой! Но сдержать слезы не получалось. Они двумя ручьями потекли из глаз, смывая остатки туши и гордости.
— А теперь ты пойдешь со мной на роспись? — словно из воздуха, в Лешиной руке возник платок.
— Да!
— Без цветов? Без свидетелей? В черном платье? — Леха будто сам еще до конца не верил.
— Да! — К слезам добавился смех.
— И не исчезнешь из моей жизни больше никогда?
— Больше никогда. Обещаю.