Мистер Х. Начало
Шрифт:
Обнявшись с Мэри, мы стояли по плечи в воде, не шевелясь, стараясь не создавать лишними движениями волны. Губы от холода посинели, и тело дрожало под слоем ледяной воды. Реальность не усваивалась в голове, такого не могло происходить в жизни. Не бывает такого. Ведь не бывает? В северной стране людей не используют в качестве рабов. Мы свободны. Рабы есть у «пещерных» людей...у этих... южан, где за плохое слово могли казнить или отрезать язык.
Кабан указал на меня пальцем и произнес, искривив линию рта в насмешке:
– В каждой бочке затычка!
Перевел палец на Мэри:
– Дрищ! Есть героини? Кто гордо возьмет на себя жертву? Никто?
Мы с Мэри переглянулись,
– Ох, как я обожаю вытаскивать из бедняков всё самое грязное. Скоро вы будете сдавать друг друга и травить лучших друзей, лишь бы вас бедненьких не трогали.
Он начал насмешливо считать и показывать пальцем то на Мэри, то на меня. Картина исчезла перед глазами, остался лишь палец и слова считалочки, решающие нашу с Мэри участь - кому развлекать Кабана. Мы здесь по прихоти богатых выродков, избалованных жизнью. Нет, они не все такие, но именно здесь сконцентрированы самые разлагающиеся, самые развращенные властью богачи. И для них существует одна игра - простые люди.
– Вынул ножик из кармана...буду резать...буду бить...все равно...тебе...водить!
Палец указал на Мэри. Считалочка выбрала ее, но Кабан проигнорировал выбор - перевел палец на меня и поманил.
– Ты! Иди сюда!
– тихо позвал, но увидев, что медлю и не спешу выныривать из бассейна поторопил.
– Ребят, помогите ей выйти из водички!
Господи, нет. Не верю, что это со мной происходит. Я где-то оступилась, где-то свернула не на тот путь, я сейчас скрою слезы, поморгаю, смою слезами этот кадр - Кабан перед бассейном, приглашающий развлечься.
Покрутила головой отрицательно, отходя назад, но вода затрудняла бегство. А сзади - обернулась. Двое высоких молодых людей ждали, когда приближусь к краю бортика, чтобы достать из воды. Я вновь отошла назад в центр, где в абсолютно неадекватном виде с мертвецки бледным лицом плыла Мэри.
– Степаааааа!
– от крика Саши я отвлеклась, обернулась, где подругу завалили животом на пластиковый стол. На первый взгляд кажется, что стол не выдержит ничего тяжелее бутылки или тарелки, но вес женского тела выдержал. Один парень держал Сашу за одну ногу, другой за другую. Развели ноги в разные стороны, а Саша продолжала звать Степу.
– Ты что ли ее дружок?
– один из двоих задал вопрос Степану, стоявшему неподалеку от стола. Всего два метра и можно попытаться спасти. Но тот смотрит, как с Саши стягивают купальные трусы и лезут грязными пальцами между ног и тихо дрожащим голосом произносит:
– Нет...
– Тогда свободен!
– прогнал грубый голос. А Степа, не глядя на происходящее, убежал с балкона. Оставил Сашу на развлечение ублюдкам.
Я с опозданием закричала, не заметила, как двое парней вытащили из бассейна и понесли, меня дико царапающуюся и пытающуюся вырваться. Длинными ногтями царапала их плечи и грудь, куда доставала. С шипением разъяренный парень заломил мне руки за спину и опрокинул грудью на еще один проклятый пластиковый стол. С виду хрупкий, молилась, чтобы он сломался, чтобы развалился под грузом моего тела и похоронил под обломками, но он выдержал мой вес.
Саша так сильно кричала, вопила, что в голове звенело. А потом она мычала, потому что ей закрыли рот ладонью. А я позорно закрыла глаза, чтобы не видеть Сашиного лица. А потом... хлопок обжег ягодицы.
– Расслабь!
– команда от Кабана.
– Не сжимай задницу, а то порву.
Одним рывком развернул и шарахнул спиной о горизонтальную поверхность. Стопы поставил на стол и раздвинул мне ноги. Прижался бедрами. Приспустил шорты и вытащил член. Самодовольная
Перед глазами помутились краски. Это уродское, потное лицо, бирюзовая вода, светло-синие лампочки над головой и теплый вечер. Я как в аду жарюсь и преждевременно прохожу семь кругов ада за грехи. Я ведь когда-то была Катенькой... Екатериной Роман... с папой и мамой и сестрой, со мной ведь не могло произойти такого? Я не могла оказаться на этом столе с раздвинутыми ногами и горящими руками после того, как богач их вывернул за спину.
Всего две недели назад родители прощались перед самолетом. А мама с красными глазами едва не плакала, будто посылала на смерть. Родители всю жизнь старались переехать в богатый район, поэтому редко проводили время с дочерями. А сейчас я увидела наяву, как они катали нас на качелях и смеялись. И мама смеялась не только читала нотации, но и улыбалась, раскачивая дочерей на большой лодке. А мы хохотали, скрывая страх и адреналин. И помню, как мама с папой ночью перед праздником по случаю нового года искали костюм снежинки в магазинах города, но не нашли. Из-за работы забыли, а потом долгую ночь мастерили мне снежинку-колпак на голову, а мама шила платье-сарафан. Я всё...всё оказывается помнила.
Мне кажется та Катенька умерла сегодня на этом столе с разведенным ногами, с отогнутой тканью голубых купальных трусов, и передергивающаяся от омерзения, видя уродский жирный член Кабана, готового развлекаться с куском мяса и посмотреть сколько он выдержит издевательств.
Кабан хотел увидеть, как низко упадем, желая выжить? Как самые низкие человеческие страхи и желание выжить возьмет вверх.
Я считала, что это игра...забава. Правила существования прежде не укладывались в голове, а сейчас пазлы сложились. Это не игра, для богатых - это жизнь. Это спасение от приевшейся, наскучившей жизни.
На столе где-то бутылка дешевого шампанского, не важно пустая или нет. Схватила за горлышко и ударила по лицу, по жирной коже, лоснящейся под искусственным светом от лампочек. Взвыл ублюдок. Больной псиной, побитой и раненной заскулил. Схватился за окровавленное лицо, порезанное крупными осколками. Отошел, балансируя на плитке и орал, будто его изнасиловали, а не девочек. В какой-то момент поскользнулся на разлитой воде, образованной от брызг, упал и с громким звуком ударился черепом о плитку. Перестал кричать и смиренно затих с лицом, задранным к открытому небу. Вокруг его головы на голубой плитке кровь. Много-много крови и от этого вида вся смелость исчезла, желудок скрутило в пружину, и, если сейчас распрямится - вырвет на пол.
Я убила...убила его. С этой ужасной мыслью неуклюже подняла ватное, тяжелое тело со стола. Опустилась на колени на холодный пол, а передо мной повсюду кровь...кровь. И голая грудь Кабана, которая больше не вздымалась, будто он умер.
Везде кровь и осколки и только эта мысль пульсировала в висках - я его убила. Пусть он и урод, но я его убила. Человека убила.
Прикрыла ладонями рот, чтобы испуганно не взвыть и не закричать.
Я убила человека, убила! Убила! Мысленно кричала, а на самом деле - стонала в ладони. Прижала колени к груди и не заметила, как заплакала. От пережитого шока, от понимания происходящего грудь сотрясали беззвучные рыдания. Меня не переставая трясло. Вокруг стало тихо, больше не слышно крика Саши или плача, или мужских разговоров. Все замолчали, и никто не подходил проверить умер Кабана или нет. Только я рядом с ним.