Мистер Слотер
Шрифт:
У коновязи на дальней стороне дома стояла вороная лошадь с белой звездой во лбу. Виднелись контуры других зданий позади дома, где металось пламя фонарей и муть стояла такая густая, что могла бы удушить мула. Судя по всему, там имелся сарай, длинное строение — очевидно, свинарник, еще какая-то хозяйственная постройка — бойня? — и неряшливого вида прямоугольное здание, где могла располагаться коптильня. От хлева доносилось хрюканье и чавканье свиней.
Царство миссис Такк. Да, подумал Мэтью, это уж совсем не парадиз.
Кочана
Мэтью присел на корточки, обдумывая ситуацию. Проще всего было бы поехать сейчас в этот самый Никольсберг и стучаться в двери, пока не поднимет кого-нибудь, имеющего отношение к закону. За двадцать минут можно туда добраться. Бегать от двери к двери, устраивая суматоху, если придется. Извините, сэр, что разбудил вас, но Кочан, работник миссис Такк, крадет мертвых гостей из «Парадиза» миссис Лавджой и отвозит их сюда на свиноферму, где уносит в погреб, и не уберете ли вы ваш мушкет от моего лица, сэр?
Кочан появился из двери погреба неожиданно, и Мэтью пригнулся еще ниже. Верзила направился в сторону построек за домом. Мелькнул кожаный передник в темных пятнах и скрылся в тумане.
У Мэтью за спиной что-то шевельнулось — он почуял движение до того, как услышал. Волосы на затылке встали дыбом, потом послышался шорох раздвигаемых каким-то телом кустов. Мэтью резко развернулся, раскрыв от страха глаза — очевидно, кто-то, кого он не учел, сейчас бросится сзади, и придется драться не на жизнь, а на смерть.
Но нет… там никого не оказалось.
Сердце бешено колотилось. Пришлось долго переводить дыхание, пока пульс стал нормальным. Какое-то животное пробежало, подумал Мэтью. Вот черт, так же и поседеть можно.
Он увидел, как Кочан возвращается в дом, держа в обеих руках ведра. Неспешно спускается в погреб, как любой рабочий, занятый очень привычным делом, которое выполнял уже много раз.
Сегодня в пятидесятый.
Мэтью больше не чувствовал себя тут в безопасности. По коже до сих пор бежали мурашки. В любой момент Кочан мог вернуться и закрыть дверь погреба.
Мэтью встал. В глубине фургона лежат заступ, кирка и колотушка, если Кочан их не занес внутрь. Но нет, скорее всего они остались в фургоне. Предстояло принять быстрое решение, которое могло закончить жизнь Мэтью прямо сейчас. Но чем дольше откладывать, тем хуже.
Мэтью выбрался из кустов, подбежал к фургону, три секунды раздумывал, какой предмет взять, отказался от кирки, потому что разносить Кочану кочан он не хотел, и взял колотушку. Подошел к двери погреба, подняв свое оружие, и стал ждать.
И ждал.
Кочана не было.
Изнутри, издалека донеслись звуки топора в работе. Что там рубят — Мэтью боялся думать, но по звуку явно не дерево.
Сделав
Рубящие звуки раздавались справа. Мэтью осторожно спустился в погреб и увидел на стене коридора тень, отбрасываемую лампой из комнатушки. Тень топора и взлетала и опускалась, рубя тень чего-то, привешенного к потолку. Слышно было, как течет что-то в ведро. Мэтью решил, что туда ему не хочется.
— …нельзя же прийти и сразу, будто только вчера…
Приглушенный голос звучал у Мэтью над головой. Женский голос.
Тюк… тюк… тюк… стучал топор.
— …если бы ты мне помогла, то именно эта дверь могла бы…
Мужской голос ей в ответ.
Знакомый голос. До отвращения знакомый.
— Слушай, Ти! — резко сказала женщина. — Он тебя обратно не примет. Ни сейчас, ни потом.
Голос Ти стал шелковым, заворковал. Той помощи, которая Ти была нужна, он намерен был добиться. Мэтью поднял колотушку, словно хотел ударить обладателя голоса через неровные доски пола. Сердце бешено стучало, пленка холодного пота выступила на лбу. Голос Тирануса Слотера был ему хорошо знаком. А женщина, называющая его «Ти», говорила голосом Джемини Лавджой, только без прежней предупредительности и намного жестче.
В той комнате по коридору Кочан продолжал рубить. Дальше видны были ступени, поднимающиеся к какой-то двери. Когда Мэтью встал на вторую, она скрипнула, и он застыл на месте, ожидая, что либо откроется дверь, либо Кочан прибежит из коридора, но голоса продолжали бормотать и спорить. Два Лавджоя, похоже, завели дискуссию. И Мэтью собирался выяснить, какой же вопрос нарушил любовную гармонию убийцы и… кто бы она там ни была. Осторожно поднявшись по ступеням, он заглянул в щель между стеной и дверью, но увидел только желтый свет фонаря в комнате с темно-коричневыми обоями, а потом припал к щели ухом и стал слушать.
— …вообще не должен был сюда приходить, — говорила она. — Уж куда угодно, только не сюда!
— Я тебе сказал, в пансионе я перестал быть желанным гостем. Честер для меня не земля обетованная.
— Да черт побери! — оборвала она его. Мэтью услышал, как скрипнул стул. Они сидят? За каким-то столом? — Я тебе давным-давно сказала, что с тобой покончила! Не могу я тебе больше помогать!
— Ах, Лира! — Голос Слотера тек нагретым медом. — Не можешь или не станешь?
— Не могу и не стану. Весь день жуем одно и то же. Сколько ты еще собираешься эту кашу размешивать?