Мистерии Осириса: Древо жизни
Шрифт:
Одна фраза заставила Икера подскочить: «Пусть писец будет спасен ароматом Пунта». От изумления Икер чуть не потерял нить понимания и едва не отстал от ритма диктовки.
Через два часа усилий и внимания ученики почувствовали усталость. Одни страдали от спазмов, у других заболела спина.
Генерал Сепи медленно прошел между рядами.
— Печально, — заключил он. — Никому из вас не удалось правильно записать все мои слова. Ваша голова не обладает твердым пониманием, ваши пальцы путаются. Завтра утром мы возобновим занятия. Тот, кто сделает слишком много ошибок, будет переведен в другую школу.
Икер
— Можно мне задать один вопрос?
— Только один, я тороплюсь.
— В этой книге говорится об «аромате Пунта». Это воображаемая страна, не так ли?
— А на твой взгляд?
— Почему будущий писец должен переписывать выдумки? И почему аромат воображаемой страны должен его спасти?
— Я сказал — только один вопрос, Икер. Иди к своим товарищам.
Прием, который оказали ему товарищи, вовсе не был радушным. Все они были родом из провинции Зайца, и присутствие чужака в классе генерала Сепи, такого недоступного даже для своих, многих возмущало.
Чернявый коротышка со злыми глазами повел атаку.
— Эй, ты откуда явился?
— Я здесь, и это главное, — ответил Икер.
— Кто тебя рекомендовал?
— Какая разница? Каждый должен доказать свои способности сам. Перед лицом испытания каждый отвечает за себя сам.
— Ну, раз ты так к нему относишься, то будешь еще более одинок, чем другие!
Группа учеников отошла от чужака, посылая ему ненавидящие взгляды. Они с удовольствием задали бы ему взбучку, чтобы проучить задаваку, но тогда бы генерал Сепи сурово их наказал.
Икер поел в сторонке, продолжая перечитывать свою копию Книги Кемет. Слово «Пунт» не переставало его преследовать. Ведь именно из-за этой таинственной страны он едва не умер.
34
— Приготовьте свои инструменты, — сухо приказал генерал Сепи.
В одну секунду Икер понял масштаб разразившейся катастрофы.
Его табличку подменили другой — настолько испорченной, что ей почти невозможно было пользоваться. Его каламы и кисточки были сломаны. Из чернильных зерен, твердых, словно камни, ничего хорошего он не получит.
Юноша встал.
— Мои инструменты испорчены.
На него устремились радостные и довольные взгляды.
— Тебе известен виновник? — спросил Сепи.
— Я его знаю.
Шепот пролетел по рядам учеников писцов.
— Вынести обвинение — это серьезный акт, — напомнил генерал. — Ты уверен в себе?
— Да, я уверен.
— Тогда назови нам его имя.
— Виноват я сам. Я выказал себя слишком наивным, поверив, что никто не осмелится совершить такое презренное действие. Я понимаю всю меру собственной глупости, но теперь слишком поздно.
С опущенной головой, тяжело ступая, Икер направился к двери под насмешливыми взглядами победителей.
— Разве когда-нибудь бывает поздно исправиться? — спросил Икера генерал. — Вот мешочек, в котором находится полный комплект профессионального писца. Я доверяю его тебе, Икер. Если твоя осторожность подведет тебя еще раз, то здесь тебе делать больше нечего.
Ученик трепетно принял бесценный дар и тщетно искал слова благодарности, чтобы выразить свою признательность.
— Иди на свое место, сядь и быстро приготовься, — требовательно сказал учитель.
Икер позабыл о своих врагах и обратил внимание на только что подаренные генералом новые предметы и их прекрасное качество. Без страха он сделал себе великолепные чернила.
— Запишите эти изречения мудрого Птах-Хотепа, — сказал учитель:
Пусть сердце твое не станет тщеславным из-за того, что ты знаешь.
Спрашивай совета и у незнающего, и у знающего,Потому что невозможно достичь предела искусства,И нет ремесленника, который бы достиг совершенства.Совершенное слово так же скрыто, как зеленый камень,Однако его можно встретить у служанок, которые работают на скирде [24] .24
Птах-Хотеп. Максима I (см.: Жак К. Учение египетского мудреца Птах-Хотепа).
Текст не был легким, возможностей ошибиться было много, но рука Икера писала проворно. Он внимательно следил за каждым словом, одновременно храня в памяти смысл целой фразы.
Когда Сепи умолк, Икер не ощутил никаких признаков усталости. Он с удовольствием писал бы еще и дальше.
Генерал стал просматривать таблички. У каждого замерло дыхание.
— Половина из вас не заслуживает того, чтобы учиться в моем классе. Они будут продолжать обучение с другими учителями. Многим предстоит еще много работы, и, разумеется, я не оставлю всех. Только один ученик сделал всего две ошибки: это Икер. Поэтому он назначается ответственным за хорошее содержание этого класса, который он будет убирать каждый день. Я доверяю ему ключ.
Остальные ученики были довольны этим решением: разве это не является новым унижением для этого чужака? Они никогда не унижались до домашней работы. Зато Икер воспринял назначение как особую честь, а не как тягостную повинность. И был совершенно счастлив оттого, что ему поручили заботиться о табличках, к чему он отнесся с особой радостью.
Какое счастье находиться в постоянном контакте с этими носителями письмен! Он разложил письменные принадлежности по видам инструментов и каждому дал свой номер: таблички из сырой глины, для которых требовалось твердое острие; таблички из явора — прямоугольной формы, составленные из нескольких частей, которые соединялись при помощи штырей; таблички из известняка, поверхность которых тщательно выравнивалась.
Не видеть никого из соучеников в течение целого дня — это действительно была удача. Икер надеялся, что генерал Сепи, совсем непохожий на обычных военных, которых он видел прежде, будет и впредь поручать ему много работы. Хорошо бы, чтоб это продлилось подольше.
Наступила ночь, когда Икер вышел из школы и направился в столовую, где он поужинал запеканкой из кабачков и творогом. Максимы Птах-Хотепа так глубоко отпечатались в его мозгу, что не переставали его завораживать, как волшебная музыка.