Мистерии Осириса: Огненный путь
Шрифт:
На пристани были солдаты, стражники, временные жрецы и жрицы с приношениями, а также вся администрация. Все нервничали при мысли, что встречают посланца фараона. Никто не знал о точном содержании миссии нового Единственного Друга, у которого была репутация напористого и неподкупного человека. Рассказы о его подвигах в Азии и Нубии свидетельствовали о его редкой решимости. Самые большие оптимисты думали о простом визите по протоколу, но все же удивлялись отсутствию Безволосого, не слишком большого дипломата.
Как только Икер появился на трапе, его стали оценивать, прикидывая, что он за человек.
Строгий и элегантный одновременно, он как будто не представлял угрозы. Но его походка и взгляд внушали уважение.
В его сдержанности чувствовалась подлинная сила. Раздосадованные льстецы стояли молча, словно проглотив гирлянды своих комплиментов.
Скрыв под большим париком часть своего искусно подкрашенного лица, Бина была неузнаваема. В основании высокого букета, который она намеревалась вручить прибывшему, две невидимые иголки, пропитанные ядом. Взяв их в руки, Царский Сын непременно уколется и умрет в ужасных мучениях.
Бина смеялась над тем, что ее могут арестовать. Ею владела одна-единственная мысль: отомстить этому Икеру, предавшему ее, присоединившемуся к лагерю Сесостриса и сражавшемуся против истинного бога, бога Провозвестника. Она сдернет свой парик и плюнет в лицо Царскому Сыну, чтобы он знал, откуда к нему пришла смерть!
Комендант специальных войск, размещенных на Абидосе, приветствовал посланца фараона.
– Разрешите мне, принц, пожелать вам великолепного приема. Я провожу вас во дворец, в котором размещается фараон, когда приезжает сюда.
Несколько юных женщин подняли свои букеты. Но букет Бины, стоявшей в первом ряду, был просто потрясающим.
Икер хотел было подойти, чтобы взять его, но комендант воспротивился.
– Сожалею, но это против правил безопасности.
– Зачем бояться цветов?
– Отданные мне приказания строги. Идите за мной, прошу вас.
Не желая провоцировать ссору, Икер ограничился тем, что поприветствовал девушек с букетами.
Бина едва сдержала свою ярость. Побежать за ним, схватить этого Царского Сына, всадить ему иглы в спину… Увы! Пройти сквозь линию охраны невозможно!
Абидос… Абидос наконец открывался ему! И все же Икер ничего не видел. Пока он не поговорит с Исидой, он не пойдет ничего осматривать.
На пороге дворца ждала она…
Самый проникновенный и самый изысканный из поэтов не смог бы описать ее красоту. Как рассказать о тонкости ее черт, о сиянии ее взгляда, о нежности ее лица и царственности походки?
– Добро пожаловать, Икер.
– Простите меня, принцесса. Фараон рассказал мне, что вы.
– Вы разочарованы?
– Моя неосторожность, дерзость…
– Какая дерзость?
– Я осмелился вас любить, я…
– Вы говорите в прошлом времени.
– Нет, ох, нет! Если бы вы знали…
– Отчего же я не должна знать?
Этот вопрос лишил Икера голоса.
– Хотите видеть мои апартаменты? Все, что вам понадобится, попросите у меня.
Икер запротестовал.
– Вы – дочь фараона, а не моя служанка!
– Я хочу стать твоей женой, заключить с тобой супружеский союз, более единый, чем само единство, который ни время, ни испытания не разрушат, и прожить с тобой жизнь.
– Исида…
Он заключил ее в свои объятия.
Это был первый поцелуй, первое общение тела первое слияние душ.
Это стало первым страданием для Провозвестника: казалось, соколиные когти терзали его собственную плоть. Видеть, как создается эта чета, было для него невыносимо. С истекающим кровью сердцем он поклялся разрушить этот союз, который отнимает у него долгожданную победу. Он не оставит Икеру никаких шансов на жизнь!