Мистическая Дама Билана
Шрифт:
– Он в меня уже метал нож, да я надел свинцовую майку, нож отскочил.
– Так зачем лезешь к его Билане? Муж у нее парень смекалистый, еще чего выдумает.
Развяжись с ними, отдай мебель в магазин, и зачем купил квартиру в доме Биланы?
– Достали, опять уеду туда, откуда приехал.
– Я добрый, разрешаю, твою мебель со зверями вернуть в музей этой дачи, возьму бесплатно.
– Вот, действительно добрый дядя! Согласен! Вдруг миражи антиквариата требуют вернуть мебель на место?
– Это ты хорошо подметил, а если предположить, что душа Егора ходит
– Чего ты меня пугаешь? Получается, что я ограбил душу Егора? Своего единственного брата? Чушь, какая-то, а жутко становиться. Поставлю я мебель, для его души, но тогда получается, что на даче, будет жить приведение!
– Куда деваться? Дача выполнена под мини замок, а в замках приведенья всегда жили. Он сразу, еще при строительстве этого мини замка, думал о музее!
– Уговорил, привезу своих зверей, взамен гранатовой мебели, сниму свой грех перед душой брата Егора Сергеевича.
Мебель с вырезанными из дерева, зверями, неплохо вписалась в комнаты, предназначенные для гранатового гарнитура, словно бы она там всегда стояла.
Глава 17
Инна, подаренную ей собачку Константином Егоровичем, привезла ему на дачу.
Маленькая собачка обладала звонким лаем, чем очень надоела молодой хозяйке.
Собака лаяла в ответ любой собаке, чей лай доносился до квартиры, где она жила.
Она лаяла на любой хлопок лифта. Она лаяла ночью, если кто просыпался. Иногда лаяла просто так, иногда от возмущения, но всегда звонко и пронзительно. Собачка на даче немного боялась простора, и лаяла от страха, перед большим пространством.
Еще она полюбила скулить и лаять под дверями, где поставили мебель с вырезанными зверями. В остальное время собачка любила стоять рядом с человеком, принимающим пищу. Выпросить кусочек недозволенной пищи – это было ее любимое занятием. Есть собачий горох ей меньше всего хотелось…
Освободив себя от собаки, Инна проколола язык, подвесив на него украшение, чем вызвала натуральный гнев своей мамы, Полины. Мать от возмущения и ругательств заходилась в крике, она долго ругала и кричала на Инну, эти крики и слышал Самсон Сергеевич, подъехав к даче. Результатом прокола языка был домашний арест Инны до начала школьных занятий, мать запретила ей жить у отца Прохора Степановича, свобода закончилась дачным заточением, и Инна вынуждена была общаться с маленькой, лающей собакой.
Девочка первая поняла, что собака у музейных дверей лает наиболее звонко, до боли в ушных перепонках. Она сказала об этом Константину Егоровичу, тот в шутку или всерьез, ответил, что за дверями живет настоящее приведение и тревожит чуткую душу собачки. Инна шутку поняла буквально, она взяла ключи от музейных комнат у матери, и одна без собачки зашла в смежные комнаты, в которых стояла темная мебель. Девочка села на стул, посмотрела на карнизы мебели, украшенные вырезанными из дерева зверями, она вынуждена была запрокинуть голову, и эта голова у нее медленно закружилась. Она потеряла сознание.
Собачка
– Полина Игоревна, что случилось с Инной?
– Сознание потеряла и в себя не приходит!
– Она таблетки пила?
– Да, она ведь себе язык проколола, неизвестно какой иголкой, я ее заставила вынуть украшение, язык мы продезинфицировали, у нее ангина еще началась, я добавила ей антибиотиков, да еще ее занесло в этот музей!
– Врача вызвать?
– Да не хочется, хотя непонятно почему она потеряла сознание? Я ее нашла из-за лая собаки, в музее, на стуле.
– А снотворные ты ей не давала?
– Антибиотики плюс таблетки от аллергии на эти антибиотики, и больше ничего, от них она сознание никогда не теряла, слабость могла появиться, но не больше, хотя сонливость не исключается.
– Да спит она, проснется, посмотрим, что дальше делать, пусть тут спит, я рядом посижу, книгу почитаю.
– Спасибо, Константин, а я пойду, музей закрою, ключи от комнаты Инна так в руке и зажала.
Полина Игоревна вынула из руки дочери ключи и пошла в музейную комнату, дверь была открыта настежь, она заглянула внутрь комнаты и свалилась на пол…
Константин сидел рядом с девочкой и о Полине Игоревне не беспокоился. Собака дремала рядом с Инной.
Прохор Степанович, знал, что Инна находится у Полины на даче. Его неудержимо потянуло к Билане. Он пошел пешком к ее дому. У соседнего подъезда разгружали из машины новую мебель, а на скамейке детской площадке, с ручкой детской коляски в руках, сидела Билана. Он сел рядом с молодой мамой.
– Привет Билана, кто это у вас мебель новую привез?
– Брат Егора Сергеевича, Самсон Сергеевич, отвез твой антиквариат на дачу, а сам купил новую мебель.
– Значит антикварная мебель со зверями на даче?
– А, что в этом удивительного?
– Ничего удивительного, мебель я сам делал, она без мистики, но в нее вделали пластины с вырезанными зверями. Эти деревянные пластины из тайги привез твой Платон, сделаны они мастерски, но в них есть нечто нетривиальное, присущее старой антикварной мебели, в них есть мистический дух, я сам на себе испытал, когда смотрел этот законченный комплект. Мужик я крепкий, но мне здорово повело голову! Я теперь боюсь за своих женщин, мне тревожно стало. Билана, смотри на этого Самсона, а я поехал на дачу. Тьфу, пока дождусь рейсового автобуса! Слушай, отвези меня на своей машине на дачу Константина!