Мистические города
Шрифт:
— Жадные маленькие девочки превращаются в уродин, когда вырастают.
— Как сестры?
— Как сестры. — Гейл обняла Бреннан. — Так что же?
Бреннан прикусила нижнюю губу. У нее был глубокий прикус. В уголках ее глаз засверкали слезы. А потом они потекли по пухленьким щечкам, и Гейл жадно их слизала.
От приторного вкуса возникло ощущение, будто язык покрыт глазурью, и Гейл еле подавила приступ кашля. Она отпустила Бреннан и подхватила корзину с бельем. Оказавшись в коридоре, она почувствовала, как запылали все ее внутренности. Сделав еще пару шагов, девушка остановилась
Визиты к Александру стали для нее так же необходимы, как и лакомые слезы Бреннан. Гейл слушала его удивительные рассказы, секреты, которые он узнавал от сестер Грейс. Когда-то они были красивыми женщинами с ногами танцовщиц и ходили по гостинице, покачивая бедрами в ритме джаза, лившегося из динамиков. Она прочитала про бродячих собак, которые, сбиваясь в стаю, патрулировали Зону Исчезновения. Что один из слезных наркоманов шпионил в пользу внешнего мира, но его отчеты представляли собой путаницу из плаксивых сновидений. Александр, похоже, жаждал внимания, несмотря на боль от историй, появлявшихся на его теле. Когда она уходила, он иногда чуть шевелился на кровати и поднимал руку, чтобы взять стакан с водой.
Следующей ночью она решила остаться с Александром до тех пор, пока глаза не начнут слипаться. Может, он предложит ей колыбельную. Взбираясь на четвертый этаж, она крепко держалась за перила. Сверху послышалось какое-то потрескивание. Лампа из комнаты Александра слегка освещала колдуний, бредущих по коридору в светлых стеганых халатах.
Гейл понадеялась, они проследуют к себе мимо его комнаты. Она никогда не знала, где они ночуют. Но старушки остановились возле номера 450. Каждая из колдуний потянулась к атласному поясу своей сестры и развязала его. Халаты с бархатным вздохом упали на потертый ковер. Их голые груди висели, как пустые мешки, но кожа на бедрах была упругой, и ягодицы казались крепкими. Колдуньи взялись за руки и вошли внутрь.
Гейл бросилась назад в танцевальный зал. Всю ночь она лежала на спине, таращилась в потолок и содрогалась каждый раз, когда ей мерещился какой-нибудь звук. Она говорила себе, что лучший выход — забыть Александра.
Она отвлекала себя, выполняя многочисленные обязанности и навещая Бреннан. Когда мистер Тео вошел в холл с пустыми руками, умоляя о дозе слез, она смотрела, как колдуньи направили ему в грудь пистолет и пригрозили, что испортят ковер, если он не уберется из гостиницы. Она так и не вернула ему коробочку с пилюлями, хотя та по-прежнему лежала у нее в кармане.
Послеобеденная очередь наркоманов растаяла. Гейл подметала холл, шваброй вырисовывая мусорные полукружия, и вспоминала о письменах Александра. Когда с холлом было покончено, ей пришлось сесть на нижнюю ступеньку и отдышаться. Руки тряслись, она потерла их и почувствовала, какие они старые и костлявые.
К ней подбежала Бреннан. Поводка на девочке не было.
— Они хотят тебя видеть. — Бреннан оглянулась, посмотрев через плечо в сторону гостиничного бара. — Большие неприятности.
Малышка сделала реверанс и с хихиканьем побежала вверх по лестнице.
Обшитые красным деревом стены бара, должно быть, некогда предполагали тепло и изобилие, однако сейчас помещение казалось душным и тесным. Обычно его запирали на замок, поскольку сестры не хотели, чтобы кто-нибудь украл жалкие остатки спиртного. Гейл обнаружила, как можно отпереть замок, практически сразу в начале своей работы в гостинице. Примерно тогда же выяснилось, что она любит односолодовое виски.
Колдуньи сидели рядышком на бордовом кожаном диванчике, обхватив ладонями хрустальные стаканы со скотчем, стоявшие у них на коленях.
— Мы слышали, ты воровала у нас, — небрежно заметила та сестра Грейс, что находилась слева.
Гейл ни разу не видела, чтобы кто-нибудь из них пил. Их влажные губы беспокоили ее больше, чем обвинение.
Близняшка опустила палец в скотч и помешала напиток, звякнув кубиками льда.
— Думаешь, молодость и симпатичная мордашка маскируют сообразительность?
О чем они узнали? Гейл попыталась вспомнить обо всем, что взяла у них.
— Ты кормишь нашу Книгу.
— У него есть имя.
Обе сестры издали необычный звук, означающий насмешку, почти хрип.
— И не я держу человека в заточении, — продолжила Гейл.
Еще один присвист.
— Кто тут в тюрьме, а кто тюремщик? — Левая Грейс сделала выпад в сторону Гейл и расплескала свой скотч. — Его истории состарили нас.
— Дорогая, ты по-прежнему красива. — Правая Грейс провела рукой по лицу сестры.
— Я забираю его.
Однако слова Гейл прозвучали бессмыслицей даже для нее самой. Она понятия не имела, куда могла бы переправить пленника. Однако мысль о том, чтобы делить Александра с колдуньями (и воспоминание о том, как они разоблачились и направились в его комнату), причиняла ей боль.
— Он трахал тебя?
Правая Грейс ухмыльнулась, пробегая пальцами по седым волосам сестры.
— У него член в форме авторучки.
— Ужасно острый.
— Больно до ужаса.
Выбегая из бара в холл, Гейл услышала, как одна из них выкрикнула:
— Мы единственные, кто никогда не устает от его историй. Мы ухаживали за ним. Берегли его.
Когда голые руки заледенели на ветру, Гейл пожалела о своем решении так быстро покинуть гостиничное тепло. Она бесцельно прошла два следующих квартала, убеждая себя в том, что наутро колдуньи протрезвеют и успокоятся. И возьмут ее обратно, если она пообещает избегать Александра.
Она видела пар от своего дыхания. Ближайшая дверь вела в магазин спиртного. Осколки стекла покрывали почти весь пол. Полки были разграблены, вероятно, уже давным-давно. В одном из проходов она нашла и отряхнула плакат с рекламой виноделен в Пенсильвании. Завернувшись в него, Гейл улеглась на какие-то старые деревянные поддоны и попыталась уснуть.
Зашевелилась она, когда было уже довольно поздно. Те прокисшие остатки вина, которые плескались на донышках разбитых бутылок, казалось, окутали слизистую ее горла. Голова болела, и состояние здорово напоминало похмелье.