Мистические ритмы истории России

Романов Борис Семенович

Андрей Белый, один из плеяды поэтов Серебряного века, написал в своем «Петербурге» о памятнике на Сенатской следующие строки: «Медный всадник не только божество Петербурга, он наполнил своим духом, своим бытием всю Россию, связал со своей судьбой судьбу великого народа».

Другими словами, еще более близкими к нашему времени (и теме нашего исследования) выразил те же мысли в 1955 году вестник России Даниил Андреев:

«Другого изваяния, столь наполненного еще неразгаданным смыслом, в России нет. Словно отрезок метафизической оси, проходящей сквозь миры разных координат… Как щемит и замирает сердце на пороге этих пучин!.. Там, в облаках, на плавно полыхающем пьедестале, мчится белый колосс на коне. Это — не памятник, не монумент. Это — эмблема великой идеи, указание на направленность исторического пути».

Кажется, далеко ушли мы от египетской темы, от наших сфинксов. Однако стоит взглянуть

на масонские документы, полные египетской символики, или выйти на Сенатскую площадь и взглянуть через Неву на набережную у Академии художеств, или взять в руки томик Александра Блока со стихами о Прекрасной Даме.

При чем тут Прекрасная Дама? Напомним, что Александр Блок считал Медного всадника «рыцарем Снежной Девы», той самой, облаченной в белую зимнюю пургу или снежную изморось Прекрасной Дамы, — которой снится «родной Египет, сквозь тусклый северный туман».

Кстати, раз уж мы заговорили о российской словесности, о литературе, мне припомнились сейчас несколько разговоров с Павлом Глобой в 1993–1995 гг. Он сказал как-то (кажется, это было в поезде «Петербург — Рига»), что хотел бы написать книгу о русской литературе, о писателях, под названием «Русский сфинкс» (конечно, с астрологической тематикой). И пояснил, что, по его мнению, можно выбрать среди великих тех, которые как бы в главном определяют загадку российской души. Определяют «русского сфинкса» именно через его астрологическую символику: знаки зодиака. Так называемый «неподвижный крест» — Лев, Телец, Водолей (другой символ — Человек) и Скорпион (другой символ — Орел) связаны с символикой сфинкса (полулев, полубык с лицом человека, с крыльями орла).

Следовательно, рассуждал Павел Глоба, можно определить четырех великих писателей, родившихся под знаками Скорпиона, Водолея, Тельца и Льва, и эти четыре великих должны максимально полно отразить загадку «российского сфинкса». Скорпиона по знаку он назвал сразу — это, конечно, Ф. М. Достоевский (род. 11 н. с. ноября 1821 года) — кстати, замечу я теперь, в год Всадника и Змеи! Между прочим, Скорпион по знаку рождения и Даниил Андреев. Под Водолеем из великих (XIX века) родились В. Соловьев, Н. Лесков, А. Чехов. Из них в «неподвижный крест российского сфинкса» мы определяли тогда с Глобой Н. Лескова или В. Соловьева. Сейчас я все же думаю, что правильнее определить в «человеческое лицо русского сфинкса» все-таки В. Соловьева (род. 28 января 1853 г.) с его «Краткой повестью об антихристе». Ведь наш сфинкс должен быть связан с темой христианства. Поэтому никак не А. Чехов и не Н. Лесков, а именно В. Соловьев. Среди писателей-Львов Павел Глоба тогда сразу назвал Д. Мережковского (род. 14 августа 1866 г.). Конечно, и он писал об антихристе, а его «Иисус неизвестный» до сих пор интересен читателям. Из писателей-Тельцов мы выбирали тогда между М. А. Булгаковым («Мастер и Маргарита») и В. Розановым (род. 2 мая 1856 года). Наверное, все же Розанов. Он серьезнее и глубже Булгакова, при всем уважении к последнему. Итак, Ф. Достоевский — В. Соловьев — В. Розанов — Д. Мережковский.

«Но где же Лев Толстой, где Пушкин?» — спросит иной читатель. Список вопросов можно продолжить. Я бы посоветовал тем, кого заинтересовала «литературная астрология», прочитать полушутливую брошюру Андрея Битова «Начатки астрологии русской литературы» [24] . Написана она с юмором, но это как раз тот случай, когда «доля шутки» только оттеняет серьезные размышления. Кстати, родился Битов 27 мая (1937 г.) в Ленинграде — точно в дату основания Санкт-Петербурга. Помните, мы говорили выше о том, что с этим днем и основанием города связан образ Золотого зайца (и город был основан на Заячьем острове). Так вот, если я не ошибаюсь, именно А. Битов предложил несколько лет назад установить памятник Зайцу — тому, который перебежал дорогу А. С. Пушкину, когда поэт собирался из ссылки ехать в столицу к 25 декабря 1825 года. Что касается самого Пушкина, то о нем в контексте «российского сфинкса» надо писать отдельную книгу. Здесь напомню только, что именно он в своей «Песне о вещем Олеге» прозрел роковую для России тему Всадника и Змеи. Напомню также, что в совмещенных календарных ритмах 96 лет (о которых мы говорили выше) сам год его рождения образует знаменательную для нашего города цепочку: 1703 (основание города) — 1799 (рождение Пушкина) — 1895 (начало царствования Николая II, создание в Петербурге Лениным «Союза борьбы за освобождение рабочего класса») — 1991 (Путч, развал СССР, возвращение нашему городу имени Санкт-Петербург).

24

Битов А. Начатки астрологии русской литературы. СПб., 1994.

Однако не только писатели и поэты, — настроенные на космические, тонкие ритмы, — но и политики, или журналисты иногда, в моменты сильных эмоциональных встрясок, как бы прозревают волны истории. Так итальянский журналист Джульетто Кьеза, долгие годы проживший в России и явно неравнодушный (а скорее и пристрастный) к нашей стране, в своей скандально известной книге «Прощай Россия!», в заключении к ней написал: «Только в России власть всегда была настолько далека и невидима, недоступна и враждебна, что ее можно сравнивать лишь с царством египетских фараонов… Мне кажется очевидным, что только такая свыше всякой меры деспотичная, обожествленная Власть, только самодержец мог удержать вместе этом „мир миров“ на таких пространствах».

ДУША ПЕТЕРБУРГА, ДУХ СЕВЕРНОЙ ПАЛЬМИРЫ, ЕРЕСЬ СИМОНА ВОЛХВА

Прежде чем приступить к дальнейшему рассказу о тайнах пирамид, подведем главные итоги. Во-первых, мы убедились в том, что банальное, призванное лишь успокоить наше самолюбие определение «Петербург — культурная столица России» на самом деле глубоко содержательно исторически и может быть в историческом смысле расширено до формулы «Санкт-Петербург — культурная столица мира»! Ведь в нашем городе удивительным, порой загадочным и мистическим образом, но всегда в высшей степени гармонично и прекрасно представлена и сплавлена общим архитектурным ансамблем вся мировая история культуры, философии, религии: от Древнего Египта, Эллады, Рима, древнерусского язычества (образы Всадника и Змеи) до христианства. Общепризнано, что наш город всегда, — за исключением периода 1917–1991 гг., 74-х лет («срока Нострадамуса») — был и остается самым веротерпимым городом России. Но веротерпимость имеет и свою изнанку: Петербург — это также город взлетов и падений ересей христианства, — гностицизма, тамплиеров, масонов. Напомним, что именно со времен Петра I масонство расцвело пышным цветом. Об «Ордене Шотландского чертополоха» мы еще будем говорить ниже.

Во-вторых, история Санкт-Петербурга полна мистических совпадений как сама по себе, так и в ряду истории мировой культуры, и столиц мировой культуры: от Фив и Александрии, через Константинополь и Киев, — с роковыми зигзагами в Москву. Напомним лишь один эпизод из рассказанного ранее. Если говорить о мистике истории самого Петербурга, то, подобно тому, как апостол Петр, по предсказанию Спасителя, трижды отрекся от Него, так и Санкт-Петербург — Петроград — Ленинград, и с 1991 года вновь Санкт-Петербург, город трех революций, трижды менял свое имя!

Сам Петр называл основанный им город «Парадизом» и «Северной Пальмирой». Что в широком смысле, близком для понимания современного «среднего петербуржца», значит «рай на земле» и «прекраснейший город мира». Однако Петр Великий был образованнее многих из нас. Загляните в энциклопедии, и вы узнаете, что «Парадиз» — авестийское (древнеиранское) место блаженства и успокоения духа («паиридаэза»), а в самом изначальном смысле — царские охотничьи угодья в квадратной ограде. Такая ограда называлась еще «вара» — магическая защита от посягательства злых сил. Неслучайно, наверное, и первые планы города расчерчивались по линейке: до сих пор у нас почти нет «кривых» улиц! Через греческое влияние слово «Парадиз» проникло в Европу сначала как образ архитектурного воплощения рая на земле — древние греки в IV–V в. до н. э. называли парадизами поражавшие воображение дворцы древнеиранских царей. Пальмира — реальное существовавшее небольшое царство и город на границе Римской империи и Персии II века до н. э. Оно процветало благодаря мудрому правлению царицы Зиновии, между прочим, покровительницы герменевтических, оккультных наук. Она окружила себя как римскими и греческими, так и персидскими мудрецами, приглашала в свое царство лучших архитекторов. Пальмира славилась в Древнем мире своей несравненной красотой и ученостью своих правителей. Наконец, в первой половине XIX века, когда Николай I начал возводить в нашем городе Исаакиевский собор, воздвиг Александровскую колонну и привез гранитных сфинксов из древнеегипетских Фив, Петербург стали называть «Новыми Фивами». Таким образом, названный во имя святого апостола Петра, наш город с самого начала впитал в себя и дух древнейшей религии монотеизма (единобожия) Авесты, и символа смешения всех культур и религий Европы и Азии, и тайных знаний, — Пальмиры, — и самого древнего истока «послепотопного» человечества, Древнего Египта.

Подчеркнем, однако, что само название города и крестоносные ангелы на его шпилях вроде бы не оставляют сомнения в истинном христианском духе Санкт-Петербурга. Дух безупречен, но вот Душа города загадочна, порой становится темна и тяжело дышит наводнениями языческого бога Нептуна…

Петр Великий начал возводить новую столицу по пророчеству и благословению причисленного затем к лику святых архиерея, воронежского старца Митрофания (1623–1703). Это благословение было получено Петром еще в молодые годы, при строительстве в Воронеже адмиралтейства и флота, перед вторым Азовским походом 1696 года: