Мистика древних курганов
Шрифт:
Приблизительно в то же время, когда на берегу Днестра приносили в жертву этих животных, близ Мемфиса было заложено особое кладбище для священных быков — Серапеум. Здесь, в протяженном склепе, в каменных саркофагах весом до 65 тонн хоронили их останки со времен Рамзеса Великого и вплоть до эпохи Птолемеев. Всего в Серапеуме обнаружили 64 погребения быков. У каждого из них имелась специальная стела, которая сообщала их даты рождения, «вступления в должность» Аписа и смерть. Среди них оказались и такие, которые отмечали, что некоторые священные быки жили и дольше отпущенных им 25 лет.
Подобные культы поклонения быку, хотя и не столь блестящие, существовали во многих местностях Египта. В другом известном религиозном центре — Гелиополе — бык Мневис считался воплощением солнечного бога Менту. Там также была обнаружена аналогичная усыпальница. Особый ритуал погребения существовал не только для священных быков, но и для их рядовых собратьев, которые всю свою жизнь трудились на полях. При этом их кости также тщательно собирали и торжественно погребали в одном месте.
Античных путешественников и ученых удивлял не сам культ быка в Египте, а те формы, которые он там принял. Дело в том, что и в самой Греции существовали местные формы чествования быка, причем культ этот был связан с богом Дионисом. Греки в Дионисе видели не столько хмельного покровителя виноградной лозы, сколько бога земледелия и хлеба. Считалось, что именно он был первым, кто запряг быков в плуг, который до того времени люди тянули вручную. Поэтому Диониса не только иногда называли Таврос, что означает «бык», но и часто изображали в виде этого мощного животного или хотя бы одетым в его шкуру, голова, рога и копыта которой закинуты назад. По свидетельству античного автора Варрона, в древности убийство вола в Аттике считалось преступлением и каралось смертью.
Миф гласил, что титаны разорвали Диониса, когда он был в облике быка, поэтому, разыгрывая страсти и смерть этого бога, критяне собственными зубами разрывали на куски живого быка. При этом участники опасного и кровавого ритуала верили, что убивают Диониса, едят его плоть и пьют его кровь. В подражание своему богу носили рога и фракийские вакханки. У тюрков Сибири и Средней Азии пиршества проходили без поединков с животными, но со строгим ритуалом их заклания, раздела пищи между участниками, последовательностью ее приготовления и принятия. В свою очередь, у алданских якутов жертвенную корову убивал шаман, а зулусы Южной Африки после трапезы сжигали остатки быка и пепел затем хоронили. На острове Мадагаскар на великом празднике Нового года на благо царства в жертву приносился вол. На церемонии обязательно присутствовал местный правитель, который во время жертвоприношения возносил небесам благодарственную молитву.
Еще в XVIII веке в Англии во время храмовых праздников на улице жарили целого быка, мясо которого раздавали беднякам. Культ быка-тура был широко распространен и в Древней Руси, где он служил олицетворением мужества и силы. Турами славяне называли два вида диких быков — настоящих туров и зубров, а термин «буй-тур» означал отвагу, храбрость и силу.
«Песнь мы спели старым князьям, Песнь мы спели князьям молодым: Слава Игорю Святославичу! Слава буйному туру Всеволоду!» —именно так прославлялись князья в знаменитом «Слове о полку Игореве», дошедшем к нам из XII века (перевод В. А. Жуковского, 1817–1819).
Культ быка или священной коровы до сих пор сохранился в Индии. Его отголоски дошли до наших дней в некоторых народных традициях, например в приемах ряжения колядовщиков в маски быка-тура у молдаван и украинцев, сербов и болгар, а также многих других народов современной Европы.
Интересно, что в свое время немецкий археолог Гюнтер Нобис установил, что мифический Минотавр, получеловек-полубык, был и в самом деле гибридом, но только между домашним быком и ныне вымершим туром. Он исследовал массу костей из так называемой Комнаты Быков Кносского дворца на Кипре. Согласно мифу именно в нем жил наводящий ужас на людей Минотавр, убитый легендарным Тесеем. Оказалось, что большинство обнаруженных во дворце костей принадлежали крупным особям туров, достигавших полутора метров в высоту. Другие были от более мелкого рогатого скота, а некоторые занимали промежуточное положение. Они-то и являлись гибридом между диким туром и домашним быком. Древний Крит, полагает Г. Нобис, был центром разведения и селекции быков. Их использовали для разных целей: одних для жертвоприношений, других — для сельскохозяйственных работ. Были и специальные «танцующие» быки, выступавшие во время публичных игр в Кноссе. Именно их акробаты хватали за рога и, играя со смертью, выполняли сальто и кульбиты, что отразили росписи на стенах дворца. Бели учесть хронологическую близость царского комплекса в Кноссе и Григориопольского кургана, то аналогия между ними не представляется такой уж невероятной! Ведь на берегах Днестра в ров были также уложены головы диких туров и домашних быков, гибрид которых и приобрел в древнегреческой мифологии образ Минотавра.
Поэтому нет сомнений, что сложное курганное сооружение у Григориополя было также связано с этим священным животным. На это указывают не только черепа реальных быков, специально уложенные в ровике, но и их каменные изображения. Однако загадку каменных быков удалось раскрыть спустя почти целый год, когда в Кишиневе завершилась научная обработка материалов. Ключом к разгадке послужила одна уникальная находка, которую второй раз мы «обнаружили» среди привезенных коллекций уже в… лаборатории. Да, именно в лаборатории произошло еще одно археологическое открытие, давшее ключ к пониманию всего кургана.
Предавшись думам несказанным,
И здесь я, на закате дня,
Спешу к местам обетованным,
К могилам чуждым, безымянным,
Но не безмолвным для меня.
Как мы и ожидали, под каменным закладом, одна из плит которого изображала голову быка в профиль, оказалось захоронение. В неглубокой яме почти овальной формы лежал в скорченном положении на левом боку костяк взрослого мужчины. Керамики в этом захоронении не оказалось, но возле погребенного на дне ямы находились два кремневых орудия: вкладыш серпа прямоугольной формы с двумя рабочими лезвиями и наконечник стрелы уплощенно-пулевидной формы, вся поверхность которого была искусно обработана мелкой ретушью. Как показал лабораторный анализ, стрела несколько раз использовалась по назначению, и ее наконечник носил следы ударов в мягкие ткани человека или животного. Стало ясно, что погребенный здесь мужчина был не только мирным земледельцем и охотником, но, возможно, и воином, вынужденным защищать плоды своего труда. Все кремневые орудия лежали на большом куске ярко-малиновой охры у лицевой части черепа.
Но в этом захоронении была сделана еще одна находка. Когда уже зачистка подходила к концу, за спиной мужчины, под тростниковым тленом, на дне неожиданно появилась крупная роговая кость, частично уходящая под ребра погребенного. При ее внимательном осмотре стало ясно, что здесь находилось какое-то массивное орудие, изготовленное из кости животного. Однако его сохранность была настолько плохой, что влажная кость рассыпалась не только от прикосновения самой мягкой кисточки, но даже от дуновения ветра. Спасти изделие не представлялось возможным. Но правила научной методики запрещают выбрасывать что-либо из находок, и мы на всякий случай решили эту кость законсервировать. При этом я был совершенно уверен, что восстановить ее никогда не удастся.
К удивлению присутствующих, на раскопе неожиданно появился чистый носовой платок, которым бескорыстно пожертвовала ради науки одна из работавших у нас московских студенток. Этим платком мы аккуратно обложили зачищенную часть орудия, а затем укрепили ее сверху жидким раствором гипса. Когда гипс затвердел, находка была осторожно вырезана из земли вместе с небольшим монолитом глины под ним. После этого ее тщательно завернули в несколько слоев ваты и плотной бумаги. Получился весьма внушительный по размерам сверток, в несколько раз превышавший само изделие. Однако развернуть его и поинтересоваться содержимым ни в экспедиции, ни позже — уже в Кишиневе — никто не решился: слишком мало было шансов на сохранность этой хрупкой находки. В научном отчете она была описана как костяное орудие из рога животного. Еще в поле все сотрудники экспедиции сошлись во мнении, что, скорее всего, в погребении находилась крупная роговая мотыга для обработки земли, которые иногда встречаются в синхронных захоронениях. Лишь спустя полгода открылась наша ошибка…
Обычно перед выездом в поле археологи обязаны написать научный отчет о полевых исследованиях минувшего года, а обнаруженные и реставрированные находки сдать в фонды Археологического музея. Поэтому когда настал срок передавать григориопольскую коллекцию в музей, было решено окончательно установить судьбу этой хрупкой «мотыги». Несколько месяцев после окончания экспедиции она пролежала на стеллаже в археологической лаборатории. Со сложным чувством я разворачивал пакет, ожидая увидеть костяную труху вместо изделия. Но когда пакет был осторожно развернут, то я увидел множество очень мелких фрагментов кости, перемешанных с материковой глиной. Но теперь уже положение представлялось не столь безнадежным, как в экспедиции. В сухом и теплом подвале лаборатории кость хорошо просохла и, хотя по-прежнему оставалась очень хрупкой, уже не рассыпалась в руках. Но самым неожиданным оказалось то, что в ней находился… металл! Некоторые фрагменты орудия были даже окрашены им в красивый бирюзовый цвет. Значит, мы нашли древнейший металл — металл медно-каменного века! Только сейчас стало ясно, что потерять подобную находку было бы непростительно.