Мистика древних курганов
Шрифт:
Уже первые результаты впечатляли: входной колодец площадью 12 квадратных метров уходил на глубину… 6 метров! Около 80 кубометров плотно спрессованного чернозема с глиной с помощью лопат и ведер пришлось извлекать вручную. Сама же погребальная камера имела трехметровый куполообразный свод, и ее площадь превышала 16 квадратных метров! В ней свободно могло поместиться более 40 человек. В своей экспедиционной практике я впервые столкнулся со столь монументальной конструкцией. Спуститься и выбраться из нее можно было только с помощью веревок и веревочной лестницы, что периодически и проделывали самые ловкие студенты. Все признаки указывали на то, что мы попали на аристократическое захоронение скифской эпохи, аналогичное царским курганам Украины. Нелишним будет напомнить, что, посещая в последние годы выставки с находками из
Но увы! И здесь до нас уже побывали грабители. Об этом стало ясно, когда во входном колодце мы почти сразу же наткнулись на черные затеки, которые с трудом поддавались лопате. Они появляются в одном случае: когда длительное время яма стоит открытой и земля постепенно под воздействием дождей и снега вновь «забирает» к себе погребение. «Сарматы», — сразу же определили специалисты. Почему же сарматы, а, скажем, не те же скифы? Да потому, что скифы, участвуя в погребальной церемонии, прекрасно знали конструкцию могилы и ее содержимое. Решая ограбить своего ушедшего в иной мир соплеменника, они копали лаз по кратчайшей траектории, точно попадая на свод катакомбы. Появившиеся позже сарматы также набили себе руку на ограблении богатых могил своих предшественников. Но грабили почти всегда через входной колодец. При этом они, как и археологи, ориентировались по материковому выбросу на поверхности. Вот и в данном случае ход как бы шарахался из стороны в сторону — таким образом опытные сарматские грабители буквально на ощупь, скорее всего в темноте, определяли стенки входного колодца.
Прокопав в нем узкий лаз, они проникли в основную камеру катакомбы и унесли все самое ценное. При этом с погребенного, вероятно, сорвали расшитые золотом одежды, так как все кости оказались грубо сваленными в углу захоронения. Работали они очень грубо и, судя по следам, даже с каким то остервенением. Скорее всего, сильно нервничали и торопились из-за наступающего рассвета. Уже было светло, поэтому часть предметов, чтобы лучше рассмотреть, выбрасывали во входной колодец. Ненужные здесь же и бросали, и они достались археологам. Остальные передавали на поверхность. Одновременно били и крушили все вокруг. Зачем-то раздавили ногой стоявшую в углу крупную лепную курильницу. Несмотря на размеры, она была слабо обожжена, и на скоплении хрупких, рассыпающихся в руках фрагментов отчетливо сохранился отпечаток сапога с зауженным носком и высоким мощным каблуком. Он соответствовал современному 46-му размеру — единственное, что осталось от сарматского мародера.
Чего же мы недосчитались в катакомбе? Судя по отпечаткам на полу, здесь находился крупный бронзовый котел и серебряные сосуды. Возможно, на шее этого скифа была гривна и другие золотые предметы. Об этом косвенно свидетельствует железная шолка от застежки плаща. Судя по аналогиям, ее щиток был золотым. Нашли же иголку во входной камере, где ее оторвали от золота и выбросили грабители. От когда-то богатого инвентаря осталась масса отчасти переломанного оружия: железные стрелы, копья и боевой топор. По всей камере были разбросаны остатки конской упряжи из железа, а по углам остались стоять две амфоры — большая и малая — «мать и дочь», как их сразу же окрестили студенты. На их ручках сохранились клейма греческих мастеров-производителей. Именно они позволили с высокой точностью определить время погребения — между 201 и 194 годами до нашей эры. Десятилитровая «мать» была изготовлена на знаменитом острове Родос, а трехлитровая «дочь» — в городе Косс. Большая амфора была вдребезги разбита грабителями, а маленькую они не тронули. И вот почему.
Косская амфора блестяще сохранилась и была совершенно целой. Но глиняная пробка, с помощью которой ее запечатали, аккуратно лежала рядом. Оказаться здесь она могла только в одном случае. Последние участники погребальной церемонии, покидая катакомбу, не удержались и распечатали это очень дорогое вино. Видеть их с поверхности уже никто не мог, а своего мертвого царя они теперь боялись.
Поэтому перед уходом скифы осторожно выковыряли пробку и, не привлекая внимания других соплеменников, тихонько распили три литра густого и ароматного напитка. Маленький штрих, характеризующий нравы того времени! То, что это вино было выпито в древности, подтвердило и содержимое керамики. На дне крупной амфоры сохранился характерный осадок величиной с кулак, а внутренность маленькой оказалась совершенно чистой — в ней ничего не было, и грабители это прекрасно видели!
Этот давний уже «визит» сыграл и положительную для нас роль. Потревоженный грубым вторжением свод катакомбы вскоре частично рухнул. И надо же было так случиться, что он упал на сваленные в кучу человеческие кости и надежно законсервировал их. Это стечение обстоятельств и привело к тому, что в наши руки впервые попал относительно хорошей сохранности скелет и практически целый череп. В других катакомбах от погребенных, лежавших в незасыпанных камерах, оставался лишь костный тлен. Нам удивительно повезло, что сохранился череп именно того человека, ради которого был сооружен столь грандиозный погребальный комплекс. В том, что он был выдающимся представителем своего времени — царем крупного племени или местного союза племен, ни у кого не возникало сомнений. В очередной раз я убедился, что археология где-то мистическая наука! Действительно, почему единственный хорошо сохранившийся череп оказался в самом интересном и величественном кургане группы, который мы решили исследовать? Перед нами встала задача полностью использовать выпавший шанс и постараться получить об этом человеке максимум информации.
…Нас — тьмы, и тьмы, и тьмы.
Попробуйте, сразитесь с нами!
Да, скифы — мы! Да, азиаты — мы!
С раскосыми и жадными очами!
Поразительно, но Александр Александрович Блок пророчески предсказал выводы, к которым только спустя десятилетия пришли ученые. Полностью обработав все археологические материалы из царского кургана, мы поняли, что дать дополнительную информацию о нем могут только специалисты-антропологи.
Антропология — наука и раздел медицины, изучающие человека по костям. Палеоантропология — наука, тесно связанная с археологией, поскольку изучает костные останки древних людей. Получаемая антропологами информация бесценна для специалистов, так как позволяет значительно расширить представление о наших предках. К сожалению, профессиональных антропологов катастрофически не хватает. Слабым утешением является тот факт, что их крайне мало и в других странах СНГ. Поэтому перед нами сразу же встал вопрос: к кому обратиться? Проще всего было связаться с Украиной. Я позвонил в Киев своим давним друзьям и попросил помочь. Почти сразу же была названа фамилия молодого специалиста из Полтавы — Сергея Александровича Горбенко. Оказалось, что он весьма успешно занимается пластической реконструкцией лица по черепу. Впервые увидев фотографии его реконструкций, я понял, что на Украине появился, возможно, один из самых талантливых скульпторов-антропологов, работающих по методу знаменитого профессора М. М. Герасимова.
Максим Максимович Герасимов получил широкую известность, доказав возможность достоверного восстановления внешнего облика древних людей по черепу, и прославился созданием портретов таких выдающихся исторических личностей, как Иван Грозный, Ярослав Мудрый, Андрей Боголюбский, Федор Ушаков, Тимур, и многих других. В реконструкциях полтавского антрополога также виделся не только сухой профессионализм ученого, но и незаурядный талант скульптора, придававший неповторимую индивидуальность каждому из восстановленных им портретов (позже выяснилось, что он проходил научную стажировку в созданной М. М. Герасимовым московской лаборатории). Поэтому мы долго не колебались, позвонили в Полтаву и предложили С. А. Горбенко долгосрочное сотрудничество. Родилась идея восстановить портрет скифского царя.
Наше предложение было принято, и в декабре 1997 года Сергей Александрович приехал в Тирасполь. За два дня визита он ознакомился с нашими последними находками и антропологической коллекцией Приднестровского университета. Одновременно он осмотрел единственный целый череп из могильника и дал заключение о возможности его пластической реконструкции. Спустя три месяца после раскопок скиф отправился в путешествие. Его череп аккуратно запаковали, и в небольшой сумке антрополога он полетел на Украину. Уже в апреле поступило сообщение, что портрет готов и его можно вывозить «на родину».