Мистика и философия спецслужб: спецоперации в непознанном
Шрифт:
Огромные экспериментальные залы вмещали в себя кабины самолётов, вертолётов, образцы интеллектуального оружия и казались величественными космическими лабораториями из мира научной фантастики. Мощная вычислительная база, обеспечивающая исследования, была соизмерима со всем парком вычислительных машин Академии наук Советского Союза. Большое внимание уделялось отбору и подготовке молодых специалистов, чьё обучение начиналось ещё со старших классов средней школы. Костяк сотрудников составляли выпускники Московского авиационного института, Московского физико-технического института, Московского университета и Московского высшего технического училища им. Н. Баумана. К мнению института прислушивались и гражданские руководители, и военные, а без заключения НИИ АС оружие просто не допускалось к испытаниям. В связи с этим частыми гостями института были различные крупные партийные, государственные и военные руководители, что придавало еще больший вес его работам и способствовало упрощенному решению организационных проблем, а также вопросов связанных с материально-техническим обеспечением.
Особо следует сказать о военном представительстве, осуществлявшем контроль работ института, в котором после учебы проходил службу Алексей Юрьевич Савин. Подобных коллективов и школ подготовки высококвалифицированных и преданных своему военному призванию офицеров он в своей дальнейшей службе уже нигде не встречал. Традиции творчества, ответственного отношения к делу, профессиональной смелости, постоянного поиска оптимизированных решений, заложенные руководителями военной приёмки В.П. Купцовым, В.А. Пресняковым, В.Г. Смирновым, В.П. Самойловым, живы до сих пор. Алексею Юрьевичу посчастливилось служить в то время, когда подобные традиции только формировались и оттачивались. Профессиональные и жизненные уроки, полученные в военном представительстве, впоследствии послужили не только хорошей стартовой площадкой для его карьерного и личностного роста, но и составили надёжный базис в системе изнуряющей психологической, интеллектуальной и физической нагрузки, которая легла на плечи Алексея во время его работы в Управлении вооружения минобороны и особенно Генеральном штабе. Они же во многом оказали помощь и в процессе многих организационных и политических сплетений, в которые позднее Алексей Савин оказался, вплетён, попав в опасную близость к развертыванию политических интриг и событий, происходивших в стране. Безусловно, тайны «подковёрной» борьбы постигались не в военном представительстве, но способность к мобилизации в напряжённые периоды и умение просчитывать множество вариантов развития событий закладывалась именно здесь. Ведь ответственность командиров за исход важных испытаний и судьбу многих проектов, выходящая, порой, за рамки обычного понимания, в какой-то степени распространялась и на него, заставляя прикладывать большие усилия и концентрировать волю для достижения необходимого результата. Именно служба в военном представительстве дала ему возможность увидеть мир с самых неожиданных для него сторон, суметь сформировать собственное миропонимание и даже занять в современной мировой гуманитарной науке определённое весомое положение. Но самое главное, что он смог ощутить себя не безликим винтиком в глобальных процессах всеобщего развития, а дерзнуть на их представление в контексте своего собственного участия, равно и как участие любого другого человека в необратимом созидательном природном движении к ноосферному миропорядку (по В.И.Вернадскому).
Этот вывод для Алексея Савина стал, пожалуй, едва ли не самым важным в его жизни. Он смог дать ощущение космического полёта и способности сотворения невозможного по обычным обывательским меркам.
Всего в научно-исследовательском институте он проработал 16 лет, закончил аспирантуру по кафедре системного анализа (теория вероятностей, теория игр, исследование операций, анализ больших систем и др.), написал ряд научных работ по развитию боевой авиации. Но сразу защитить диссертацию ему не удалось, так как Алексей Савин принял предложение занять должность старшего офицера Управления вооружения Министерства обороны СССР. Безусловно, ему было бесконечно жалко уходить из военного представительства и института, к которым он «прикипел» всей душой. К тому же Алексей Юрьевич хорошо понимал, что ни в каком другом месте уже не найдет такого созвездия талантов. Но, как любому военному человеку, ему был необходим служебный рост, и, ощущая открывающиеся пред ним особые перспективы, Алексей Юрьевич Савин решительно перешёл на новое место службы.
Глава 4
Создание в/ч 10003
С переходом на работу в Министерство обороны в жизни Алексея Юрьевича произошли события, которые впоследствии не только привели его к вершинам истинной военной карьеры, но и позволили создать уникальную в своем роде специальную часть 10003. Вот как Алексей Юрьевич в своих дневниках рассказывает об этих днях своей жизни.
«В то время Управление вооружения Министерства обороны СССР возглавлял любимец министра обороны маршала Советского Союза Д.Ф.Устинова – генерал армии Виталий Михайлович Шабанов. Прежде чем занять высокий пост В.М. Шабанов некоторое время работал заместителем министра радиоэлектронной промышленности СССР. Это был грамотный и весьма одарённый человек. Его редкая эрудиция, помноженная на опыт работы в промышленности на постах главного конструктора сложнейших оборонительных систем и заместителя министра, фантастическое чувство новизны и основательность при принятии решений делали его исторически значимой фигурой в области создания вооружений и военной техники. Ни до него, ни после, фигур близких по масштабам его личности, профессиональным качествам и природной одарённости, не было.
Среди всех генералов и офицеров, входивших в «гвардию» Шабанова, особо выделялся капитан первого ранга Анатолий Шурыгин.
Это был образцовый офицер. Его выдержанность, чёткость, аккуратность, мужество, великолепная эрудиция и воспитанность сразу бросались в глаза. А незаурядные аналитические способности, научная и инженерная интуиция делали Анатолия незаменимым особенно при решении сложных задач, требующих поистине гениальных прозрений. Именно ему в середине восьмидесятых годов было поручено сформировать особую аналитическую группу из пятнадцати человек, которая бы работала непосредственно с генералом В.М. Шабановым.
Это должен был быть своеобразный аналитический центр при крупном руководителе и выступать в роли основного интеллектуального звена всей службы вооружения. При этом создаваемый центр должен был решать и несколько дополнительных, достаточно необычных, задач. Отбор в группу был крайне тщательным и строгим. Попасть в нее оказалось не только очень престижно, но и перспективно. Половина должностей имела генеральскую категорию, а оклады намного превосходили денежное содержание офицеров, работающих в других подразделениях. Шурыгин, ощущая свою интеллектуальную силу и высокие организаторские способности, не боялся брать в команду самых незаурядных людей. При этом со многими кандидатами беседовал сам Шабанов, давая потом свои рекомендации по понравившемуся или наоборот кандидату. Сначала я не ожидал, что меня пригласят работать в этой группе, но к моему удивлению в один из вечеров Анатолий Анатольевич Шурыгин сам позвонил мне домой и предложил место в своей группе. Я, не кокетничая, сразу согласился.
И вот как-то в июне 1989 года вызывает меня командир и передает несколько документов. На них не было грифа секретности, но Шурыгин сразу предупредил, что тема весьма деликатная и распространяться о ней даже коллегам до поры до времени крайне нежелательно. Я понимающе кивнул и пошел в свой кабинет, привычно спрятав бумаги в папку.
Сосед по кабинету занимался своими делами и даже не поднял глаза при моем появлении. У нас вообще было не принято совать нос в чужие задания, так как, во-первых, у всех и без этого хватало работы, а во-вторых, мы, как аналитики, часто получали задания, которые не подлежали огласке, даже в своем коллективе.
Сев за стол, я открыл документы, и холодок пробежал по моей спине. Задание и в самом деле было весьма необычным а, главное – совершенно далеким, как от моей профессиональной направленности, так и от всей службы вооружения в целом. Вопрос касался проблем сверхчувственного восприятия (экстрасенсорики), и использования этого феномена в интересах обороноспособности и безопасности страны. Мне же было приказано всесторонне рассмотреть эту тему и подготовить доклад начальнику Генерального штаба с предложениями о целесообразности проведения работ в данном направлении.
Надо сказать, что я с детства сам обладал некоторыми способностями в области парапсихологии, но всегда тщательно это скрывал, боясь вызвать к себе недоверие со стороны окружающих и стать мишенью насмешек со стороны коллег. И уж, разумеется, я никак не предполагал, что столкнусь с этим явлением вплотную, а тем более профессионально.
Признаться, сначала в необычном поручении мне показался подвох со стороны Шурыгина. Дело в том, что этот проницательный человек запросто мог вычислить мои необычные способности и поэтому именно мне дал такое необычное задание. Но потом, успокоившись, я понял, что мотив у Шурыгина был совсем иной. Видимо он считал, что я по складу своего характера и неуемной жаждой познания всего нового с энтузиазмом возьмусь за этот непростой, но интересный вопрос и причем подойду к нему с душой, а не формально. Вчитываясь в документы, я быстро понял, что эти материалы уже побывали в самых высоких инстанциях и параллельно их отслеживает всесильный в ту пору КГБ.
Это в какой-то степени облегчало задачу. Поэтому, не мешкая, я, позвонил в секретариат Председателя Комитета госбезопасности и, представившись, попросил связать меня с куратором темы по их линии. И действительно через некоторое время мне перезванивает полковник Михаил Александрович Бажанов и бодрым голосом сообщает, что он сам из Военно-Воздушных Сил, и общая координация работ возложена именно на него, а вовсе не на «комитетчиков». Безусловно, я обрадовался такому повороту дел и пригласил нового коллегу к себе. Вскоре мне перезвонили из КГБ, подтвердив полномочия Бажанова. Этот второй звонок окончательно развеял последние сомнения относительно серьезности предстоящей работы.