Митридат
Шрифт:
– Продолжайте путь в Синопу!.. Мы будем сопровождать вас и не дадим в обиду другим!.. Слава Митридату!
– Да возлюбят тебя боги, Гиерон! – облегченно вздохнул Асандр – Первую битву на море выиграл ты! Это тебе зачтется, ты заслужил награду!.. А пока отправляйся вниз и лежи, скоро ступишь на твердую землю!
Перекидываясь словами с Евлупором и его людьми, боспорцы узнали, что Митридат решил немедля начать великую войну. Сейчас царь вывел флот в море, желая лично посмотреть, как он будет выполнять боевые сигналы.
II
Огромные, многовесельные пентеры с пурпурными парусами и позолоченными бортами покачивались на
– Эта война – третья война с Римом – решающая, последняя! – говорил бородатый владыка. – Мы обрушимся на Рим, как град на спелую ниву! Мы потопчем его рати на суше, сожжем его города! А на море опрокинем римские флоты и штурмом овладеем гаванями! Действовать надо решительно, всеми силами, и горе тому, кто замешкается, отстанет!.. Лучше бы ему не родиться на свет!
– Ты победишь, государь! – нестройным хором ответили приближенные, мужи осанистые и важные, одетые в воинские доспехи.
Удары гонгов и пискливые звуки сигнальных рожков заставили его прислушаться, повести в сторону смоляные глаза. Один из подчиненных выскочил из шатра и вскоре вернулся, сообщив с поклоном, что с востока приближается вереница кораблей, не иначе караван с продовольствием из Пантикапея.
– Его сопровождают легкие корабли пиратов из флотилии твоего пресветлого сына Фарнака, – добавил вошедший. – Слава тебе, великий Митридат!
– Добрый знак, добрый знак! – молвил царь, отстраняя волосатой рукой златотканый занавес, и, прищурившись, посмотрел на море, усеянное судами. – Передайте, чтобы они шли в Армену, но не разгружались. Боспорские суда с грузом будут двигаться со всем флотом на запад. А старшего их ко мне на берег! И обеспечить охрану, чтобы никто не мог протянуть руку к боспорскому хлебу!
Асандр издали увидел царские корабли и поразился их богатству и аляповатой многокрасочности. Ему передали приказ Митридата двигаться в гавань Армены и там стать на якорь, не разгружаясь. Армена считалась предместьем Синопы и являлась ее морскими воротами, так как сама Синопа была труднодоступна со стороны моря и своей большой гавани не имела.
Царские корабли первыми вошли в гавань и заняли ее. Со стороны моря было видно, как матросы опускали алые паруса на огромных пентерах и как человеческий поток хлынул навстречу царю, сходящему на берег. Копьеносцы разделили толпу народа, дабы дать царю и его свите проход.
К самому борту боспорского корабля подошла большая ладья с десятком гребцов. В носу ладьи стояли двое: один – впереди, в зеленом кафтане, другой – позади, в нем легко было узнать Евлупора, хотя он прикрыл косматую голову блестящим шлемом.
– Э-гой! – вскричал Евлупор, поднимая руку. – Асандр! Сойди к нам, будешь следовать за царевичем к царю Митридату!
Асандр оставил за себя Панталеона, а сам в сопровождении слуги спустился в зыбкую ладью, которая сразу устремилась к берегу. Человек в зеленом кафтане повернулся. Он был широк в плечах, тонок в талии, носил персидские сапоги с острыми каблуками и остроконечную шапку, отороченную мехом. Его закрученные усы были окрашены в красный цвет по персидской моде. Широкий пояс и тяжелый меч сверкали золотом и самоцветами.
– Это царевич Фарнак, приветствуй его, – быстро вполголоса сказал Евлупор.
Асандр поклонился и, прижав руку к сердцу, произнес слова приветствия.
– Великий Митридат милостив к тебе и желает видеть тебя! – сказал царевич низким голосом. – Государь любит смелых!
Здесь Асандр заметил, что облик царевича грубоват, как у воина, руки шершавы, а лицо опалено солнцем и морскими ветрами. Его расшитый кафтан был в пятнах и даже прожжен в нескольких местах, словно царский сын спал в нем у костра на голой земле. Сразу можно было догадаться, что царевич не избалован придворной жизнью и не привык к роскоши. Позже Асандр узнал, что Фарнак славился как неутомимый охотник и мужественный воин, который не любит нежиться в прохладных залах царского жилья. Дни, а часто и ночи, он проводил верхом на коне, гоняясь за дикими козлами или обучая войска сложным поворотам и стремительным атакам в сплоченных рядах. Он покидал седло лишь для того, чтобы ступить крепкими ногами на палубу боевой триеры и возглавить быстроходную флотилию пиратских кораблей, где его доверенным помощником был Евлупор, бывший беглый раб и пират. Этот прирожденный воин сам явился к Митридату и пал ниц, умоляя принять его в войско вместе с подчиненными ему пиратами, а корабль его включить в состав царского флота. Митридат проявил милость, оставил его капитаном корабля в составе флотилии, подчиненной Фарнаку. Царевич приблизил его к себе за бесстрашие, силу и честность; разгадав характер этого человека по смелым поступкам и открытому, благожелательному взгляду странно голубых глаз.
Подплывая к берегу, царевич спрыгнул прямо в воду и двумя прыжками достиг сухой песчаной полосы. Его красные сапоги намокли и оказались перепачканными илом и морской зеленью.
Медведеподобный Евлупор поступил так же, он выскочил на берег даже раньше Фарнака. Асандр не мог не усмехнуться, глядя на его широкое лицо, заросшее бородой, и раздувающиеся ноздри. «Звероподобный раб!» – воскликнул он мысленно, вспомнив кличку, под которой в Пантикапее знали Евлупора.
Сообразив, что ему неловко оставаться в лодке и ожидать, пока она стукнется носом в берег, Асандр подобрал полы плаща и тоже выпрыгнул из ладьи и поспешил за Фарнаком, чувствуя, как вода быстро проникла в его чувяки.
III
Асандру предстояло явиться к царю в момент, когда тот стоял у походного жертвенника на холме, окруженном войсками и народом. Митридат готовился принести жертву богам и испросить у них поддержки в предстоящей войне. Тут же сгрудилась пестрая толпа царских друзей, стратегов и жрецов.
Солнце припекало по-южному, куда жарче, чем в Пантикапее. Боспорец обливался потом, стараясь не отстать от Фарнака, которого за резвость ног называли «быстроногим Ахиллом». Фарнак считался вторым по значению царским сыном, первым был Махар, как старший по возрасту и более проявивший себя в делах государственных.
Царевич шагал легко, держался прямо, как тренированный гимнаст. Он не замечал жары, которую испытывал ежедневно. Невольно напрашивалось сравнение его с Махаром, тоже быстрым в движениях, но мешковатым и обремененным преждевременной полнотой. И если глаза Махара всегда поблескивали хитрецой и затаенной подозрительностью, то Фарнак смотрел более простодушно и прямо. Возможно, у Махара было больше способностей к делам государственным, тогда как Фарнак с головы до ног был воином, для которого выше всего являлся закон пролитой крови.