MMIX - Год Быка
Шрифт:
Кроме этого достаточно очевидного подтекста воспоминаний и исследований массовое возвращение героев прежних глав в 27 главе имеет значение для раскрытия внутренних взаимосвязей в Романе. Само название 27 главы «Конец квартиры №50» означает параллель с 7 главой «Нехорошая квартирка», как и возвращение Лиходеева. Посещение следователем палаты №117 и воспоминания Ивана о бывшем страстном желании такого разговора протягивают ниточку к 6 главе. Эта самая глава «Шизофрения…» зеркально симметрична к главе про Конец квартиры №50. Поэтому не удивительно, что Автор начал 27 главу рассуждением о психическом здоровье.
Зеркальная
Здесь действительно важно, что внезапно ворвавшиеся в квартиру №50 чекисты – это не те самые двенадцать человек, а другие. Мы уже однажды растолковывали на примере 14 главы этот феномен – формирование вокруг любого популярного учения двух шлейфов из ложных толкований. Например, пышное цветение формалистических построений гностиков, стремившихся улучшить новозаветное учение – тот самый внутренний «враг хорошего». Заметим, что «приехавшая большая группа разделилась на две маленьких, причем одна прошла через подворотню дома и двор прямо в шестое парадное, а другая открыла обычно заколоченную маленькую дверку, ведущую на черный ход…» Символический номер шестого парадного намекает на некоторую заметную степень разделённости сознания. Кроме того, проявленный в результате «оперативной работы» обгоревший труп Майгеля намекает не просто на шестёрку, а на знаменитое число шестьсот шестьдесят шесть.
Неудача с поимкой чёрного кота в закрытой комнате ассоциируется с известным изречением Конфуция про поиски кошки в темноте. Мнимое убийство Бегемота также неплохо иллюстрирует мертвящий эффект чисто формальных изысканий, основанных лишь на каком-либо внешнем сходстве без опоры на скрытые за символами глубокие философские идеи. Лично у меня нет никакого сомнения, что появится большая группа оперативно работающих «истолкователей», которые будут притягивать друг к другу любые волоски, увиденные ими в образах героев Романа. И уж особенно достанется мохнатому Бегемоту, которому будут уделять особое внимание «оперативники», идущие «чёрным ходом» излюбленных эзотерических толкований. Эти уж точно будут сами выдумывать страшные подробности, нацеленные в Бегемота, и сами же пугаться, как бравые ловцы зверя из 27 главы.
В этой связи интересен выдуманный Автором символ бензина, оживляющего притворно умершего демона. В этом случае очистке и возгонке подвергается нефть, масло Петра. Однако вряд ли очистка любви от тяжёлых фракций скрытых смыслов и глубоких идей может быть компенсирована возгонкой страстей.
В любом случае, как и в аналогичном случае с гностиками, символическое поле будет изрядно вытоптано. Но главное, что ограниченный даже самыми широкими рамками первоисточников и контекстов Романа предмет исследования будет быстро исчерпан. Все надёжные сведения сведут в многочисленные тома с перекрёстными ссылками. Документы и вещественные доказательства станут достоянием архивов и музеев. Живой предмет деятельности, который и является местообитанием живого творческого духа, при слишком большой популярности и внимании к нему сгорает в пылу страстей. Нет, разумеется, сгоревшее в духовном смысле бывшее пристанище творческого духа обязательно отремонтируют. Наверное, даже обустроят в нём «нехороший» музей с невесть откуда взятыми экспонатами, как в городе-музее Иерусалиме. Но творческий дух не станет сожалеть о неизбежно случившемся, найдет себе новое пристанище и новый предмет деятельности. Причём сразу же, уже в следующей главе.
62. Испепеление
Аллегорический сюжет 28 главы является продолжением пожароопасного Конца квартиры №50. Несложно догадаться, что и в этом случае сюжетная линия напрямую параллельна к сюжету 18 главы, а с другой стороны зеркально симметрична сюжету главы «Дело было в Грибоедове». В 5 главе мы открыли для себя ресторан Грибоедова, а в 28-й двери этого заведения закрываются для всех.
Но разберёмся сначала с торгсином на Смоленской. Аллегорическое толкование обуви, тканей для одежды, разнообразной еды и питья нам уже знакомо. В том числе и по сюжету главы 18, где аналогом директора торгсина был буфетчик Варьете. Однако к Павлу Иосифовичу в отличие от Сокова не может быть никаких претензий в смысле свежести и количества разнообразного товара. «Прекрасный магазин!» И всё же вследствие предыдущих событий торгсин тоже подвергнется испепелению вместе с запасами продукции.
Наверное, всё дело в том, что собирание петель на спицы – литературоведческое или тем более историко-психологическое исследование закономерных взаимосвязей невозможно ограничить рамками Романа или его первоисточников. Трудно найти произведение, столь же широко и глубоко укоренённое во всех слоях предшествующей культуры. Следовательно, наши двенадцать человек следователей никогда не смогут остановиться в стремлении применить закон, то есть методы, отточенные на примере текста Романа и его первоисточников. Так или иначе критическому пересмотру подвергнутся все первоисточники (ткани), толкования (обувь), а также наиболее популярная пища.
Интерес свиты Воланда не случайно сфокусировался на стыке рыбного и кондитерского отдела. Как мы уже давно выяснили, разнообразная рыба символизирует священные тексты, в том числе предания и толкования, которых во времена атеистов и агностиков расплодилось куда больше, чем во времена религиозных исканий. Чуть сложнее с «кондитерским отделом». Есть основания считать, что в библейской символике сладости иносказательно означают знания о спасении души и вечной жизни. Таких разнообразных теорий о методах улучшения «кармы» и чуть ли не достижения физического бессмертия в наше время развелось так много, что «кондитерский отдел» загромождён пирамидами и башнями «сладостей», заслоняющих собой «рыбный отдел».
Ненастоящий иностранец в сиреневом пальто, который является знатоком хорошей рыбы, неизбежно ассоциируется, из-за параллели с 18 главой, с киевским дядей Берлиоза. И ведь действительно, мысленно продлив родословную экономиста Поплавского далее на юг, мы сможем обнаружить достаточное число настоящих иностранцев, понимающих и говорящих по-русски не хуже москвичей. Так что ехидство Автора простительно лишь потому, что Роман был написан задолго до 1948 года. Именно тогда было создано государство, в котором, по идее, должны проживать лучшие иностранные эксперты по священным текстам. В этой связи неожиданная выходка тихого старичка против сиреневого иностранца уже не выглядит так уж безобидно.