Мне душу рвет чужая боль
Шрифт:
Комов пулей влетел в кабинет и, не успев затормозить, сшиб рукой стоявшую на столе стеклянную пепельницу. Она хоть и была массивной, но разлетелась на мелкие кусочки.
– Хорошо, если на счастье, – ничуть не расстроившись, сказал Федот.
– А если нет? – нахмурился Степан.
– Должно быть счастье. Сколько ж можно… Здесь Трутнев, в Битове. И на этот раз мы должны его взять…
Комов выложил на стол заключение экспертизы.
– Его пальчики в квартире нашли. Его!.. Я так понимаю, он пластику сделал, если Шведов не смог его узнать. И под слепого косил, видно, для верности. Только не совсем понятно, зачем Строгачева замочил…
Степан чувствовал, как холодеют пальцы. Трутнев снова в городе, он снова вышел на охоту.
– И зачем?
– Может, Шведов ему мешает, – пожал плечами Комов.
– Чем?
– Я так думаю, ему Кристина нужна… Если она была в контакте с Лоскутовым, то и с Артуром тоже могла быть. Может, у него любовь к ней. И к ее деньгам. Красивая и состоятельная дама, но при мужике. Мужика под следствие, а ее к ноге…
– Он мог бы просто-напросто убить Шведова. Ну да ладно… Значит, Кристина ему нужна… А если не только она…
Степан схватил со стола телефон, связался с Жанной.
– Да, – отозвалась она.
Но на этом ее спокойствие закончилось.
– Черт!.. Скотина!.. А-а…
В трубке зашумело, ухнуло, бухнуло, загрохотало.
– Жанна! – в панике закричал Круча.
В ответ он услышал, как жена застонала, но где-то в стороне. Похоже, Жанна попала в аварию, и телефон вывалился из руки. Возможно, она даже не слышала, как Степан кричал в трубку.
– Жанна, что с тобой? Где ты?
Судя по ее стонам, ей было очень плохо. Степан должен был ей помочь, но не знал как. Одно он понимал четко – нужно как можно скорее садиться в машину и ехать по ее маршруту. И в «Скорую» надо звонить, пусть и медики едут той же дорогой…
– Жанна, держись!
Он был уже на лестнице. А спустившись со второго этажа на первый, услышал до рези в ушах знакомый голос:
– Ну вот и попалась!
Это был Артур. Если бы он сменил голос, Степан все равно бы узнал его. Только такое чудовище, как он, могло подстроить аварию и захватить Жанну.
– Артур, мразь, сука! – в бессилье разорялся Степан, слушая, как подонок вытаскивает стонущую Жанну из машины.
– Круча! Что за истерика?
Одергивающий голос прозвучал так неожиданно, что Степан решил, будто полковник Одинцов находится рядом с Артуром, помогает ему справиться с Жанной.
Но нет, Одинцов стоял прямо на пути, перед вертушкой у дежурной части. И негодующе смотрел на Степана… А ведь он действительно очень помог Артуру. Если бы не глупая задержка, Степан был бы сейчас рядом с Жанной, и она бы не смогла стать легкой добычей уголовного отморозка.
– Товарищ подполковник, стоять!
Увы, Одинцов и не думал уступать ему дорогу.
– Да пошел ты!
Степан сделал резкое движение головой. Он был в таком состоянии, что запросто мог боднуть полковника так, чтобы оба глаза вспухли разом, но в самый последний момент остановился. Зато дал волю рукам, отчего несчастный Одинцов попал под лопасть вертушки и, не удержав равновесие, растянулся по полу.
Степан понимал, что совершил непростительную глупость, но руки Одинцову не подал. И шедший за ним Комов небрежно переступил через полковника.
– Круча, стоять! Под суд пойдешь! – орал им вслед Одинцов.
Но его никто не слушал.
– Сука. Из-за него все, – зло процедил Степан, вбрасывая свое могучее тело в салон комовской машины.
Он очень спешил, и Федот не мешкал, но все же было ясно, что спасти Жанну они не успеют. А зная о фатальном везении Артура, трудно было уповать на то, что его разоблачат и схватят на месте преступления…
«Красивая девочка, хорошая девочка», – Артур скалил зубы и жадно смотрел на нее.
И еще нагло потрепал ее по щеке. Жанна не вытерпела и вскочила со своего места. Поведение Артура не укладывалось ни в какие рамки. Ведь он был чужим на этом празднике жизни…
«Что вы себе позволяете?» – вскипела она.
«Ух ты, моя козочка! – еще шире улыбнулся Артур. И неожиданно заявил: – Собирайся, со мной поедешь!»
Жанна в недоумении перевела взгляд на Степана, с которым она приехала в ресторан.
«Что же ты молчишь? Почему не скажешь ему, что я с тобой?»
«Извини, Жанна, но ты поедешь с ним!»
Степан смотрел мимо нее.
«Я не пойму, что здесь происходит!» – запаниковала она.
«Да успокойся ты, крошка, – сказал Артур. – Твой муж проиграл тебя в карты. Теперь ты моя…»
Абсурд в дебрях тяжелого бредового сна. Какой-то очень дальней извилинкой своего сознания Жанна понимала, что находится в плену кошмаров, но возмущение бурлило в ней с такой силой, будто все происходило наяву.
«Да ты не бойся, у меня тебе будет лучше, чем у этого», – Артур с презрением посмотрел на Степана.
И Жанна посмотрела на него точно так же. А как она еще должна была относиться к человеку, который проиграл ее в карты? Или Степан думал, что она упадет ему в ноги, станет целовать его туфли…
«Степа, ну и на сколько ж я потянула?» – ехидно спросила она.
«Артур скажет», – поморщился тот.
И вдруг взорвался.
«Ну, чего ты на меня уставилась? – ткнул он в нее пальцем. – Презираешь? Да кто ты такая, чтобы меня презирать? Я тебя на помойке нашел, вычистил, вымыл… Ты мне пятки лизать должна!..»
Нет, Степан не мог говорить такое. И в карты он проиграть не мог. Волна ярких эмоций вынесла ее на вершину, с которой начиналась высота пробуждения. С трудом открыв глаза, она обнаружила себя в какой-то комнате. Загаженная мухами лампочка под пыльным матерчатым абажуром, выцветшие шторы в проеме закрытой двери, старый шкаф с фанерными дверцами, тумбочка, покрытая кружевной салфеткой, давно не беленные и неровные стены с маленькими трещинками. Жанна лежала на широкой железной кровати с гибкой сеткой, на мягкой перине без одеяла. Легкий джемпер, джинсы, а меховая курточка, в которой она ехала в машине, висела на вешалке возле двери.