Мне некогда! В поисках свободного времени в эпоху всеобщего цейтнота
Шрифт:
– В 30-х, 40-х и 50-х годах прошлого столетия люди считали семью самым главным в жизни, – говорит Бьюкенен. – Нынешнее поколение все делит на «я» и «мне». Они эгоисты. Они не в состоянии думать о семье.
– Можно вопрос? – говорю я. – Как вы думаете, должны ли работать женщины?
– Вы говорите о матерях, которые вынуждены работать для того, чтобы прокормить детей, или о тех, кто просто хочет работать? – отвечает Бьюкенен вопросом на вопрос.
– А это важно? – спрашиваю в свою очередь я.
Здесь мы ненадолго остановимся. Этот отвратительный двойной смысл самого вопроса «должны ли матери работать» прекращает любые осмысленные дискуссии на тему того, насколько изменились семьи с 1971 года. Сторонники разумной политики социальной поддержки говорят, что и отцы, и матери должны работать, чтобы содержать семьи. Это абсолютно справедливо для миллионов семей. Но как только вы достигаете определенного уровня дохода, этот аргумент отпадает. Консерваторы могут указывать на ваши хорошие дома, новую домашнюю технику и большие
Но такой узкий взгляд лишает и мужчин, и женщин возможности заниматься любимым делом, профессионально развиваться и оставить заметный след в обществе. Разве все дело только в экономике? Может ли возврат в 50-е годы прошлого века быть решением проблемы XXI столетия? Я спрашиваю Бьюкенена:
– А что произойдет с экономикой, если вся интеллектуальная элита бросит работать?
Бьюкенен фыркает.
– Не хочу показаться высокомерным, но только 5–10 % всего населения двигают это общество вперед, – говорит он. – Большинство выполняет функции обслуги. Моя мать растила девятерых детей, пока они не получили образование и не покинули отчий дом. Это лучший вклад в развитие общества, чем вклад женщины, которая хочет подождать с детьми, пойти на работу и позволить себе «хорошую» жизнь. Да, теперь она может сделать выбор между работой и детьми. Но вопрос остается вопросом: что из перечисленного лучше для страны и экономики?
Но почему у людей должен быть этот выбор?
За несколько месяцев до встречи с Бьюкененом я сидела в машине во время семейной вылазки с тремя поколениями родных мужчин: мужем Томом, сыном, племянником и своим восьмидесятичетырехлетним отцом. Все они слышали, как я интервьюировала по мобильному телефону мужчин, которые боролись за предоставление отпуска по уходу за детьми и гибкий график работы или которые хотели сами сидеть дома с детьми. Мой пятнадцатилетний племянник Уайетт воскликнул: «Круто!» Муж сразу ответил: «Я бы предпочел работу». Мой папа сначала задумался, а потом сказал: «Бриджи, ты должна понять. В жизни каждого мужчины приходит время, когда он должен решить, кто он такой, кем он собирается стать. Стану ли я врачом? Или адвокатом? Что я сделаю со своей жизнью?»
Я выдержала паузу. «Папа, неужели ты думаешь, – тихо спросила я, – что женщины не задают себе такие же вопросы?»
Бьюкенен размешивает сахар в кофе.
– И с помощью вето, – спрашиваю я, – вы хотели добиться того, чтобы женщины остались дома, а мужчины – на работе?
– Я хотел защитить традиционную семью, – прерывает меня он.
– И вам это удалось?
Он горько смеется и говорит, что традиционная семья распадается.
– Или наоборот, – говорю я с раздражением, – у меня не «традиционная семья». И мне не нравится думать, что она распадается.
Он пожимает плечами.
– Я сожалею о том, что сейчас происходит в обществе, вот почему в моих книгах столько пессимизма, – говорит он. – И я не знаю решения этой задачи.
Прежде чем попрощаться, я спрашиваю, как они с Шелли решали проблему воспитания их детей. Он качает головой:
– У нас никогда не было детей.
Положительный момент: начните с малого
Равенство, за которое мы боролись, не работает, не принесло положительных эмоций и не дало ожидаемого комфорта… Нам нужно… перейти на второй уровень: перестроить все институты для того, чтобы равенство мужчин и женщин стало истинным, чтобы мы могли сказать «да» жизни и любви и еще могли бы осознанно заводить или не заводить детей.
33
Бетти Фридан (1921–2006) – одна из лидеров американского феминизма.
Во время первой беременности Дионн Анчиано потеряла покой и сон, думая о том, что ей предстоит вернуться на работу всего лишь через несколько недель после рождения ребенка. Она не знала, что штат Калифорния – один из трех, в которых существует оплачиваемый отпуск по уходу за новорожденными. Два других штата – Нью-Джерси и Род-Айленд {247} .
Калифорнийский закон, принятый в 2002 году, позволяет работникам брать до шести недель отпуска в году, чтобы ухаживать за новорожденными и приемными детьми и за больными членами семьи. Во время такого отпуска работники получают 55 % обычной зарплаты, если ее размер не превышает 1000 долларов в неделю. Работодатели при этом ничего не платят. Правительство тоже ничего не платит. Работники оплачивают все сами – средства поступают из фонда страхования временной нетрудоспособности, в который делают отчисления из зарплат в размере 3 долларов в месяц. Причем эти отчисления производятся автоматически из подоходного налога {248} . В Нью-Джерси существует подобная система. Штат Вашингтон тоже принял закон об оплачиваемых отпусках, но еще должен уладить вопросы с финансированием. Но попытки провести национальный закон об оплачиваемых отпусках по семейным обстоятельствам в Конгресс так и не увенчались успехом, с тех пор как Пат Шредер впервые попыталась это сделать еще в 1985 году.
247
Eileen Appelbaum and Ruth Milkman. Leaves That Pay: Employer and Worker Experiences with Paid Family Leave in California (Washington, D.C.: Center for Economic and Policy Research, 2011) // www.cepr.net/documents/publications/paid-family-leave-1–2011.pdf. На начало 2013 года еще девять штатов (Аризона, Иллинойс, Мэн, Массачусетс, Миссури, Нью-Гэмпшир, Нью-Йорк, Орегон и Пенсильвания) рассматривали введение закона об оплачиваемых отпусках по уходу за членами семьи. The Need for Paid Family Leave // A Better Balance, 2013 // www.abetterbalance.org/web/ourissues/familyleave.
248
Там же.
«Это такое облегчение – знать, что можно хоть немного восстановиться», – говорит Анчиано, которая узнала о законе только после того, как клиент попросил ее сверстать буклет с его положениями. Она вышла замуж в сорок один год и после длительного курса лечения родила дочь в сорок четыре года. Беременность была сложной. Вместо того чтобы отдать дочь в ясли вскоре после ее рождения, Анчиано смогла получить четырехмесячный оплачиваемый отпуск, использовав вместе свой ежегодный отпуск, отпуск по уходу за ребенком и больничный лист. Ее муж поступил так же; об этом она рассказала при нашей встрече. И с помощью родных их дочь останется под домашним присмотром практически в течение всего своего первого года. «Вы даже не представляете, насколько это для меня важно», – говорит она мне.
Сторонники оплачиваемого отпуска, такие как Пол Орфала, основатель и бывший председатель совета директоров сети копировальных центров Kinko’s, призывавший бизнес стать «ответственным корпоративным гражданином» {249} , говорят, что закон признает тот простой факт, что у работников есть семьи, а также предоставляет организациям единые нормы для его исполнения. Но оппоненты, такие как Торговая палата Калифорнии, утверждают, что длительное отсутствие сотрудников на работе, как в случае с Анчиано, губительно для бизнеса. И те и другие правы, уверена работодатель Анчиано, владелица дизайн-бюро Тиа Штоллер. «Как работодатель я очень беспокоилась по поводу ее длительного отсутствия, – говорит Штоллер. – Но как мать я прекрасно ее понимаю и хочу, чтобы она провела с новорожденной дочерью как можно больше времени». Когда двадцать два года назад Штоллер родила сына, в стране еще не было законов об отпусках по семейным обстоятельствам. «Я бы в свое время не отказалась от такого декретного отпуска», – говорит она с сожалением.
249
Paul Orfalea, letter to the editor, Santa Barbara News Press, July 24, 2002.
Однако тревоги Штоллер по поводу отсутствия Анчиано были напрасны. «Все было действительно в порядке, – рассказывает мне Штоллер, – мы работали не дольше, а интенсивнее. И это было круто – видеть, как много мы можем сделать за один рабочий день».
Опыт Штоллер не исключение из правил. Несмотря на все страхи Торговой палаты, в большинстве калифорнийских компаний отмечают, что закон об оплачиваемом отпуске по уходу за детьми оказал нулевое или даже положительное влияние на эффективность труда, и 99 % опрошенных сказали, что он улучшил атмосферу в компаниях. Те, кто брал отпуск по уходу за детьми, сообщили, что проводили с ними больше времени и смогли лучше заботиться о малышах. Многие женщины получили возможность дольше кормить детей грудью и без спешки подобрать детское учреждение, чтобы спокойно вернуться на работу {250} .
250
Appelbaum and Milkman, 4–5. См. также Linda Houser and Thomas P. Vartanian. Pay Matters: The Positive Economic Impacts of Paid Family Leave for Families, Businesses, and the Public (New Brunswick, NJ: Center for Women and Work, January 2012). Авторы отмечают, что у 72 % детей работают оба родителя либо один и что женщины, которым был предоставлен оплачиваемый отпуск по уходу за детьми, будут с большей вероятностью работать через 9–12 месяцев после их рождения, чем те, кто не брал отпуск. Их заработная плата будет расти, и они менее склонны обращаться за государственной поддержкой, чем те, кто возвращается на работу сразу после рождения детей или не берет отпуск по уходу за детьми.