Мне нужно, чтобы ты ненавидела меня
Шрифт:
Между нашими поцелуями мне удается стянуть с него штаны, и он шарит в кармане, ругаясь, когда не может достаточно быстро развернуть обертку от презерватива.
— О боже… — мои глаза расширяются, когда моя рука проникает в его боксеры и обхватывает его.
— Что? — он замирает, отрывая свой рот от моего. Он стоит передо мной на коленях.
Я знала, что он большой, в то время, когда его эрекция касалась меня через одежду. Но теперь, когда я вижу его впервые, у меня есть сомнения относительно того, как это будет происходить.
Единственным
Мысли о моем бывшем не помогают. Я трясу головой, чтобы избавиться от этих мыслей.
— Эм… я — ты… — у меня нет слов.
Эйс приподнимает бровь. — Я что, Калла?
Я с трудом сглатываю. — Ты огромный. Я не уверена, что это получится, — мои руки гладят его, готовясь.
Он ухмыляется, чистое мужское высокомерие и эго на пике. Чего я ожидала, сказав что-то подобное?
— Не позволяй этому осесть у тебя в голове, Эйс.
— Слишком поздно, любовь моя, — его ухмылка шире, чем у чеширского кота.
Я крепче обхватываю руками его член, и он стонет. — Ах, полегче.
Эйс наблюдает, как на моем лице появляется неуверенность. — Эй, — говорит он, успокаивая мою руку своей, — мы не обязаны этого делать, если ты сомневаешься.
— Я хочу, — говорю я. И я верю, я действительно верю.
Я провожу руками по его телу и провожу языком по его шее, что вызывает у него ворчание. Схватив его за волосы руками, я притягиваю его еще ближе и накрываю его рот своим. Язык Эйса заполняет мой рот, и он крепче прижимает мое тело к своему, не оставляя места ни для чего другого.
Он снова скользит одним длинным пальцем внутрь меня, и я ахаю. Эйс опускает нас на одеяло, углубляя поцелуй, зажигая меня повсюду, как будто я спичка.
Его тело устраивается между моими бедрами, и я чувствую его прямо там. Он не двигается, ожидая меня, и я слегка киваю ему. Он медленно толкается в меня, растягивая своей длиной. Мои руки на его спине, мои ногти впиваются в его кожу от жжения.
Боль длится недолго, и меня охватывает приятное чувство наполненности.
Эйс наблюдает за моим лицом в поисках какого-либо сопротивления или колебаний. Я ему ничего не даю. — Черт, — стонет он мне в ухо, пока полностью неподвижно остается внутри меня, — ты в порядке?
Я киваю, давая ему добро.
Удерживая свой вес надо мной, он двигается, наслаждаясь каждым толчком. Я провожу руками по его груди и рукам, его мышцы сокращаются при каждом движении. Я никогда не думала, что это может быть так приятно. Или это только с ним? С Эйсом все кажется умопомрачительным.
Его глаза пронзают мои, передавая каждую невысказанную эмоцию между нами. Я обхватываю ногами его торс, и он берет мои руки, поднимает их над моей головой, переплетая пальцы.
— Ты невероятная, — стонет он.
Связь между
Он пробегает влажными поцелуями по моей челюсти, шее, к груди. Он берет мой сосок в рот и сосет его, прежде чем снова соединиться с моим ртом. Его горячий язык играет с моим. Я закрываю глаза и позволяю голове глубже зарыться в одеяло, позволяя Эйсу направлять меня так, как ему нужно. Я снова приближаюсь, и он тоже.
Мои глаза тяжелеют, и он целует меня с неумолимой страстью. — Эйс, — стону я, переводя дыхание. Он понимает каждый знак, который подает ему мое тело.
— Калла, — бормочет он и опускает свой лоб на мой, тяжело дыша. Я кончаю во второй раз за сегодняшний вечер. На этот раз с ним, дрожа от его тела и чувствуя тепло его груди, когда он падает на меня. Наше дыхание прерывистое, и мои пальцы скользят по его спине.
Когда мы завернуты в одеяло, и я лежу у него на груди, я спрашиваю его. — Ты веришь в судьбу?
— В определенной степени, но не все определяется судьбой.
Как иронично, Броуди сказал то же самое. Я морщу лицо от его ответа, глядя на него снизу-вверх, и уголки его рта приподнимаются.
— Тебе понравилось бы, если бы я сказал тебе, что наше пребывание здесь было начертано звездами? — спрашивает он.
— Хм, да. Я хотела бы во что-то верить.
— Ты и я, мы предначертаны друг другу звездами, любовь моя, — он берет мою руку и целует ее. Я надеюсь, что он не почувствует, как мое дыхание участилось, но я уверена, что после всего он уже знает, что делает со мной.
— Хотел бы ты знать, когда и как ты умрешь? — бездумно спрашиваю я. Возможно, мир над нами сегодня вечером открывает дверь для философских вопросов.
— Я хотел бы знать, когда, но не как. Так что я буду знать, как долго мне придется исправлять свои ошибки.
— Ты так говоришь, как будто их много. Ты веришь в загробный мир? Так вот почему ты хочешь загладить свою вину до того, как твое время истечет?
Он усмехается. — Нет, я уже знаю, что попаду прямиком в ад, если такое место существует, — его голос воздвигает барьер, и он не вдается в подробности.
Мы часами разговариваем, и он рассказывает мне о своей маме и Элли. Он говорит мне, что хочет, чтобы я познакомилась с его мамой, и я боюсь, не потому, что не хочу, а потому, что хочу ей понравиться. Он дразнит меня за мой выбор музыки, вспоминая Ханну Монтану, и я говорю ему, что это было всего один раз.
Я пообещала себе, что в университете не будет мальчиков, я пришла сюда не за этим. Но сейчас три часа ночи, и мы на пристани. Мы смеемся до фырканья и наблюдаем за целой вселенной над нами. Я счастлива впервые за долгое время из-за него, и я знаю, что я полностью и абсолютно облажалась.