Мне тебя обещали
Шрифт:
– Я не могу, Ма-а-айя… У меня даже чертовых резинок нет!
Резинок? Каких резинок? Это же… греза, мечта… От мечты не забеременеешь и ничем не заразишься. Или…
Действительность обрушилась на меня ушатом холодной воды. Я резко отшатнулась, пребольно ударившись бедром о выступающий кран.
– Какого черта?
Ноги разъехались на скользкой плитке, и, если бы Андрей меня не подхватил за локоть, я бы непременно упала. Я вскинула взгляд и застыла, как олененок между двух лучей приближающихся фар. Понимая, что надо бежать, но не в силах даже пошевелиться. Загипнотизированная его
– Эй…
– Не трогай меня! К-как тебе пришло в голову ко мне подкрасться?!
Я выскочила из душевой пулей в предбанник. Схватила полотенце, обернула его вокруг тела и с опаской покосилась на соединяющий обе комнаты проем, в котором застыл Гордеев. В отличие от меня, он стеснением не страдал. И не потрудился даже прикрыться. Так и стоял… чудовищно возбужденный и бесстыжий.
– Мне показалось, будто ты не против, - выделяя каждое слово, ответил он.
– Показалось – здесь ключевое слово, – я стиснула узел сильней. Так злясь… то ли на него, то ли на себя. Вообще себя не узнавая…
– Ма-а-айя…
Ну, вот опять! Опять он так говорит. И эти интонации… Наверняка дело в них, а не в моей распущенности.
– Ты не мог подождать в душевой, пока я оденусь? – резко поинтересовалась я, заставив его умолкнуть. Не желая анализировать то, что со мной происходило.
– Тебе же было хорошо со мной…
– Мне было хорошо со своей мечтой, Гордеев. Не обольщайся.
– И кто же был в твоей мечте?
Мне показалось, или на его щеке дернулся нерв? Да что ж такое-то!
– Это тебя не касается.
– Почему же? Я хочу знать, кто тебе делал хорошо моими руками… Тот человек, из-за которого ты сюда приехала?
Он попал точно в цель. И, наверное, из чувства противоречия, присущего каждой женщине, я бросила:
– Не угадал. Я представляла своего мужа. Бывшего, но он так старается все вернуть, что я подумала, а не дать ли ему еще один шанс?
Андрей стиснул зубы, отступил на шаг, а потом с таким грохотом захлопнул за собой дверь душевой, что я вздрогнула… Господи, зачем я это ляпнула? Что за бред?! И почему он так отреагировал? Будто я ему, по меньшей мере, изменила.
На влажное тело белье надевалось с трудом, а я так сильно торопилась сбежать, что оно буквально по швам трещало… Меня подгонял звук выключившейся в душевой воды. Я не могла себя заставить посмотреть ему в глаза, после всего того, что случилось. Было ужасно стыдно. И ведь мне некого было в том винить. Я сама дала повод думать о себе, как о доступной женщине. Даже дверь не закрыла. Почему-то и в голову не пришло, что кто-то, как и я, захочет принять душ так поздно.
Ежась на пронизывающем холодном ветру, я добежала до своего вагончика. Развесила сушиться полотенца и тут же юркнула под одеяло. От недавней усталости не осталось следа. Вместо крови по моим венам тек адреналин и, поступая в сердце, заставлял его сжиматься чаще… синхронизируя его ритм с пульсирующим внизу живота желанием. Я крутилась с боку на бок, не находя себя места и то и дело поглядывая на часы. А потом в дверь тихо постучали…
– Кто там? – прокричала я, на носочках подкравшись к двери.
– Гордеев. Ты кое-что
Я судорожно сглотнула. Мне с таким трудом удалось обуздать плотский голод, а он так быстро вернулся… стоило только услышать его тихий, бог его знает, от чего осипший голос…
– И поэтому ты ждал три часа, чтобы его вернуть? – спросила, забирая из его рук свой крестик.
– Не спалось, – буркнул Андрей. Провел ладонью по густой бороде, переступил с ноги на ногу. Пауза затягивалась, а я совершенно не понимала, чем ее заполнить. Я даже не понимала, чего хочу больше – чтобы он ушел, или чтобы остался… Пока я мучительно выискивала слова, тишину нарушило громкое урчание, доносящееся из…
– Ты сегодня ел? – прищурилась я. Андрей растерянно хлопнул глазами. Усмехнулся, прибил усевшегося на его голую руку комара и повел плечами:
– Не-а. Замотался.
Я пожевала губу и отошла в сторону. Пропуская его вперед. Не давая себе передумать.
– Ну, что стоишь? Заходи. Покормлю тебя.
– И чем я заслужил такую милость?
– Ничем… - усмехнулась я.
– Это мой долг. Я же повариха. Забыл?
– А я уж думал, в тебе, наконец, проснулись чувства.
– К тебе?
– А к кому ж еще?
– Ну, допустим, они и не спали…
– Серьезно? И что же ты ко мне испытываешь?
Гордеев завалился на один-единственный стул, вытянул ноги и скрестил на груди руки, играя довольно неплохими мышцами. У меня во рту в который раз за день пересохло. Потому что, говоря откровенно, он будил во мне много… очень много непознанных чувств. Но я не могла в них признаться.
– Как насчет жалости? – вздернула бровь я.
– Для начала неплохо, – уверенно кивнул он, пододвигая к себе банку сардин и хлеб.
Та ночь была очень странной. Мы оба делали вид, что ничего не случилось, и просто… говорили. Обо всем. Андрей рассказывал о своем прошлом, травил байки об экспедициях, в которых ему довелось побывать, рассказал об интересных людях, с которыми в этих же экспедициях ему довелось познакомиться, а я слушала его, подперев щеку кулаком. И так мне хорошо было… Опомнились, лишь когда взглянули на часы. Впереди был двенадцатичасовый рабочий день, а мы даже не отдохнули. Андрей засобирался к себе. Бросил на меня прощальный взгляд, задержал в руке руку и ушел. А я, хоть и спать хотелось, приникла к окну и не отрывалась от него, пока за ним не закрылась дверь вагончика. Поспать мне удалось от силы пару часов, и свой подъем я оттягивала, насколько это было возможно. Так что к рабочему месту потом едва ли не бежала. И вот, когда я уже была практически у цели, это и случилось…
– Какого черта ты творишь?! – проорал Гордеев, вываливаясь из конторки.
– Я тебе сейчас покажу, какого…
Егоров толкнул Андрея раз… другой. Тот толкнул его в ответ, требуя, чтобы главный объяснился. Из домиков высыпали взбудораженные происходящим работяги. А я стояла, шокированно за этим всем наблюдая и не зная, как мне поступить.
– Я тебе сейчас покажу, как дорогостоящее оборудование портить! Я тебе все ноги сейчас переломаю, мразота…
Егоров размахнулся и что есть силы ударил Андрея кулаком по лицу. Тот отклонился, но его все равно зацепило.