Мне жаль тебя, герцог!
Шрифт:
Однако вышло так, что у Митьки и его компании завязалась ссора с офицером-немцем бароном Цапфом фон Цапфгаузеном из-за молодого турка Ахмета, которого надменный немец захотел избить для своей потехи, и Митькина компания, не дождавшись Соболева, разошлась.
Между тем Соболев, отправившись в герберг к приятелям, заплутался в лесу и попал к дому, где жила Эрминия. Он увидел девушку и тотчас же влюбился в нее. Когда же к берегу подъехала лодка с неизвестным ему господином, он внезапно почувствовал ревность и принялся расспрашивать оставшегося в лодке гребца, кто такой его господин и зачем он приезжает к заброшенному дому. Гребец, оказавшийся поверенным Бирона, заманил его в лодку
Когда Жемчугов рассказал признания своего друга Шешковскому, то оба вообразили, что красавица — любовница Бирона и что, разоблачив любовные шашни фаворита императрицы, они тем самым ускорят его падение.
В этом направлении они и решили действовать. Соболеву была дана возможность убежать, а пустовавший дом был подожжен. Митька и его приятель, князь Шагалов, увезли Эрминию, бывшую в полуобморочном состоянии и устроили ее в ближайшем доме, где жила Мария Ставрошевская, находившаяся, как и Жемчугов, на службе в Тайной канцелярии. Чтобы доставить девушку, они воспользовались каретой случайно проезжавшего мимо барона Цапфа фон Цапфгаузена, пользовавшегося благосклонностью Ставрошевской.
Мария, как только увидела Эрминию, сейчас же признала в ней приемную дочь своего отца и прежде всего похитила ее талисман, который, как она была уверена, приносил ей счастье. Затем, осмотрев Эрминию, она поняла, что девушка находится в гипнотическом сне. Будучи и сама гипнотизеркой, она освободила бедняжку от внушения, но ненадолго.
Через барона Цапфа фон Цапфгаузена местонахождение Эрминии стало известно немцу Иоганну, а затем и Бирону. К Ставрошевской явился доктор Роджиери и стал требовать, чтобы ему выдали девушку. Мария отказала. Тогда Роджиери, явившись ночью к ее дому, попытался внушением на расстоянии выманить из дома Эрминию, но его тяжело ранил турок Ахмет, оказавшийся родным братом девушки. Бесчувственного Роджиери внесли в дом Ставрошевской, а на другой день к ней явился сам герцог и потребовал, чтобы девушка была отдана ему. Однако Мария смело заявила ему, что Эрминия уже ушла от нее, чтобы отправиться в Гродно к родным. На самом же деле Эрминия была увезена Соболевым в Петергоф, где Митька устроил ее на даче своего приятеля, князя Шагалова.
У Митьки в доме Марии Ставрошевской был свой человек: влюбленная в него горничная Грунька; это была горничная не простая, а воспитанная своими господами, как «нимфа и актриса» крепостного театра. Смышленая от природы, она была настолько образованна, что говорила по-французски, по-немецки, была смела, бойка и могла разбираться в интригах — словом, подруга во всем под стать Митьке Жемчугову.
Грунька выкрала у своей барыни и отнятый ею у Эрминии талисман, а также одно важное письмо, которое уличало в измене князя Трубецкого, дававшего из-за этого письма Ставрошевской средства на содержание.
Все это было передано Грунькой Жемчугову, и он воспользовался талисманом, чтобы получить власть над Марией.
Незадолго до этого около Ставрошевской очутился ее муж, скрывавшийся под именем Финишевича. Мария указала ему, что если бы Эрминия умерла, то наследство ее отца перешло бы к ней. Финишевич-Ставрошевский отправился с Пуришем в Петергоф и там, проникнув на дачу князя Шагалова, нанес Эрминии тяжелую рану кинжалом; однако, когда он возвратился к жене, та выдала его Бирону в качестве преступника, потребованного к выдаче польско-саксонским министром Генрихом Брюлем. Финишевич-Ставрошевский был арестован, а в покушении на убийство Эрминии был невинно обвинен барон Цапф фон Цапфгаузен, разыскивавший девушку по поручению доверенного Бирона, Иоганна.
Барон был прелюбодейным сыном этого старого немца, и Иоганн, чтобы спасти сына, стакнулся с Жемчуговым. Митька потребовал от него, чтобы Эрминия была взята во дворец и чтобы с ней вместе были взяты Мария Ставрошевская и Грунька. Иоганн устроил все это для него.
Когда Ставрошевская узнала, что Эрминию собирается посетить герцог, она уведомила о том Митьку. Тому показалось, что задуманная им интрига приведет к желанному концу, то есть к падению Бирона. Он настоял на том, чтобы Ставрошевская уговорила императрицу Анну Иоанновну пройти в соседний со спальней Эрминии покойчик, откуда ревнивая престарелая императрица могла бы увидеть, чем занимается с молодой красавицей ее возлюбленный фаворит.
Но его хитрый замысел не удался: императрица заболела и не могла подняться с постели. Да и без того план Митьки все равно потерпел бы неудачу: герцог явился к Эрминии с Роджиери вовсе не для того, чтобы заниматься любовью. Роджиери погрузил красавицу в гипнотический сон и заставил ее сказать герцогу, что он скоро будет регентом, то есть возвысится еще более.
Так и вышло: Анна Иоанновна умерла, и выскочка Бирон стал после ее смерти полновластным повелителем России.
— Теперь плод созрел и скоро упадет! — сказал Шешковскому проницательный Ушаков.
Однако Митька Жемчугов, потерпев неудачу, не унялся.
Эрминия стала женой Соболева, Финишевич-Ставрошевский бежал за границу, Мария с доктором Роджиери уехали в Италию, а Жемчугов снова принялся за свои хитросплетения; с началом их читатель был уже ознакомлен в предшествующих главах этого правдивого повествования.
7
МИТЬКА И ГРУНЬКА
Порешив с Греминым и неожиданно обеспечив для себя свое дальнейшее беспечальное существование в Петербурге. Митька Жемчугов направился в Летний сад, где его должна была сегодня ожидать Грунька в этот час.
Дождик прошел; как часто бывает в Петербурге в октябре, неизвестно откуда взявшийся ветер вдруг разогнал облака и выглянуло солнце, заблестев на холодных, словно застывших лужах.
Жемчугов шел, минуя лужи, изредка перепрыгивая с бревна на бревно бревенчатой мостовой, которой был вымощен тогдашний Петербург. Хотя Митька определенно высказал Гремину свои надежды на будущее, но он был такого склада человек, что, оставаясь наедине с собой, никогда не думал о будущем, а также никогда не обращался праздно мыслями к прошедшему. Вообще мечтательность была совершенно чужда ему. Если он о чем-нибудь думал, то это непременно были совершенно определенные соображения на заданную, так сказать, самому себе определенную тему.
О собственной жизни и удобствах Митька никогда не заботился; он как-то был уверен, что все, что нужно, сделается само собой, если, конечно, он не нарушит течения своей жизни ленью и инертностью. На мелочи жизни он смотрел презрительно, и действительно всегда случалось так, как вот теперь с Греминым, что у Митьки Жемчугова в нужный момент являлись обстоятельства, вполне устраивавшие его.
В Летнем саду он встретил Груньку в условленном месте и увидел ее издали еще.
Высокая, стройная, затянутая по моде в корсет, закутанная в суконный, вишневого цвета плащ с черным шелковым капором на голове, она имела вид вовсе не хуже любой девицы знатного происхождения, и никто даже вблизи не узнал бы в ней крепостной горничной госпожи Убрусовой, проживавшей во флигеле своего дома, который она должна была отдавать внаймы для того, чтобы существовать.