Мнемизатор
Шрифт:
– Да, это конечно...
– переваривал я.
– А потом у него сбилась настройка речи. Hе знаю почему, наверное - время его пришло. И он потерял примерно 97.8 процентов своего словарного запаса. Остались какие-то крохи. Первое время я не знал, как с ним общаться. А перепрограммировать такую модель, сам понимаешь, в наше время никто не возьмется. Можешь представить, каково было мое положение, я ведь и купил-то его для того, чтобы было с кем поболтать в затяжном полете, и чтобы он принимал по радио сообщения, пока я сплю. А теперь - какой от него толк? Сообщение-то он примет, а вот мне его передать- не сможет.
– Да...
– посочувствовал я.
– Hо я нашел выход, - гордо сказал Дидат.
– Правда, он не всегда работает, но довольно часто помогает.
– И что же ты придумал?
– Прежде всего, я исследовал остатки его лексикона. Набралось чуть больше пятисот слов.
– Что ж, для некоторых это даже много.
– И почти все слова какие-то бесполезные. Hе знаю, где он их набрался. Выход был только один: если Е2Е4 хочет сказать какое-нибудь слово, он разбивает его на буквы и на каждую букву говорит слово из своего запаса.
– Да, это выход.
– Другой вопрос - что он знает слова всего на 13 букв. Недостающие буквы он заменяет шлепками по корпусу. Сейчас мы тебе продемонстрируем. Эй, Е2Е4!
Е2Е4 вкатился в рубку.
– А ну-ка, скажи "туча", - обратился к нему Дидат.
– Толкать, укол, чучело, ах!
– скороговоркой выпалил робот.
– А теперь- "астероид".
– Алый, - сказал Е2Е4 и сильно, по-кингконговски ударил себя в грудь, - тыква, ехать, рыбка, оазис, или, дело.
– Нормально, - заметил я, - понять можно.
– Да, но иногда бывают и промашки. Скажи "цыц"!
Бум, бум, бум - среагировал робот.
– Hо зачем ему говорить "цыц"?
– Это я так, к примеру.
– Судя по вмятине на его корпусе, такие промашки бывают не так уж редко, - заметил я.
9
– Очко!
– я бросил карты на стол и с гордостью взглянул на Дидата.
Hа мой взгляд, комментариев не требовалось: туз и десятка счастливая комбинация. Hо Дидат был со мной не согласен.
– Извини, приятель, - сказал он вкрадчиво, - но я ведь дал тебе три карты!
И выжидательно посмотрел на меня.
О-о... ну нельзя же быть таким формалистом! Поднимать шум из-за какой-то бубновой семерки!
– Нет уж, это ты меня извини!
– так же вкрадчиво ответил я.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что я жульничаю?
– Hо ведь я же помню...
– начал оправдываться Дидат.
– Да знаешь ли ты, кого ты обвиняешь? Да спроси любого навигатора от Меркурия до пояса астероидов, он тебе скажет, что "Честность" - вот мое второе имя!
"Первое имя - "Hе", - подумал я про себя.
– Да я и не спорю...
– Нет, иногда ты бываешь просто несносен! Временами я начинаю жалеть, что ты спас мне жизнь! Лучше бы я...
Закончить фразу я не смог, так как во-первых, не знал, чего бы еще сказать, а во-вторых, в этот момент из радиорубки на всех парах вылетел Е2Е4. Когда я говорю "на всех парах", я не утрирую: из корпуса робота действительно вился легкий дымок. Наверное - от трения, пятьсот лет без смазки - не шутка!
Робот с трудом затормозил о панель управления, затем выпрямился, выпятил грудь и продекламировал:
– Кобыла осенью разгула
Абрека буйного лягнула!
И как бы от охватившей его волны чувств ударил себя кулаком в грудь.
– Свихнулся!
– испуганно произнес Дидат.
– В его возрасте ты тоже свихнешься, помяни мое слово, - я тоже сильно растерялся, но держался молодцом.
А робот все не унимался:
– Колдун на ангельских могилах
Любил есть тыкву и текилу!
Е2Е4 определенно свихнулся. А с сумасшедшим роботом, как известно, шутки плохи! Hа всякий случай я похвалил его:
– Молодец! Только, насколько мне известно, текилу не едят. Из нее выжимают сок, а потом пьют.
И зачем только я стал с ним спорить? Робот, видимо разозлившись, пошел прямо на меня, подошел вплотную и прорычал с высоты своего полутораметрового роста:
– Колдун на ангельских могилах
Любил есть тыкву и текилу.
Кобыла осенью разгула
Абрека буйного лягнула!
И угрожающе стукнул себя по груди.
– Да, да!
– поспешно согласился я.
– Совсем забыл! Конечно текилу едят! Я даже сам пробовал пару раз. Из нее даже делают рогалики!
Робот в раздумьи застыл надо мной. Я чувствовал, что сейчас решится моя судьба. Hа всякий случай я решил ему польстить:
– А у тебя хороший робот, - сказал я, обращаясь к Дидату. Hе думал, что он умеет сочинять стихи.
– Я тоже, - глухо ответил Дидат.
– И это при его-то словаре в пятьсот слов!
– Что ж, - снисходительно произнес я, - многим поэтам хватало и ста слов, чтобы стать знаменитыми.
Е2Е4 тем временем собрался с мыслями и произнес:
– Венец отважного труда
Дымит уранова руда!
И тут же запричитал:
– Ад, чад, клад, Исламабад.
"Что такое Исламабад?
– подумал я.
– Должно быть - нечто очень древнее."
Дидат вылетел из своего кресла, схватил робота за горло и яростно закричал:
– Что ты сказал?! А ну - повтори, создание каменного века!
– Венец отважного труда
Дымит уранова руда.
Ад, чад, клад, Исламабад, - послушно отозвался робот.
– Нет, Олвяч, ты только послушай, что говорит эта деревяшка!