Многоцветная Земля (Изгнанники в плиоцен - 1)
Шрифт:
Когда Эйкену Драму исполнилось тринадцать лет, он работал в отряде строителей, которому было поручено изменить направление небольшого водопада, чтобы вода из горного водохранилища поступала к незадолго до того построенному поселению. Однажды ночью Эйкен и банда его юных сотоварищей, похитив изрядное количество цемента и трубы, изменили профиль скал на верхнем обрыве, с которого низвергался водопад. Снизу, из долины, глазам изумленных зрителей предстало наутро удивительное зрелище: вполне сносное подобие гигантских мужских половых органов испускало струю в резервуар, расположенный сорока метрами ниже.
Когда Эйкену Драму исполнилось четырнадцать лет, он ухитрился незаметно пробраться на борт роскошного лайнера, отправлявшегося
Разумеется, его отослали домой, и специалисты по исправлению отклонений в психике предприняли еще одну безуспешную попытку направить оступившегося Эйкена по узкой стезе добродетели.
– Он просто разбивает твое сердце, - жаловался один психолог другому.
– Ты не можешь не привязаться к нему, ведь он еще совсем ребенок, и в его щуплом тельце тролля кроется блестящий изобретательный ум. Но что же с ним делать? В Галактическом Содружестве просто нет места для Тиля Уленшпигеля!
Психологи попытались направить нарциссизм Эйкена Драма в русло комедиантства. Они рассуждали просто: пусть Эйкен Драм веселит народ на театральных подмостках, раз у него так развито чувство юмора! Но актеры чуть не линчевали его, когда он вздумал по ходу спектакля разыгрывать над ними свои дурацкие шутки. Психологи попытались использовать замечательные способности Эйкена Драма к механике, но, воспользовавшись оборудованием технического училища, он изготовил несколько запрещенных законом черных ящиков, позволявших получать несанкционированный доступ к половине компьютеризованных кредитных систем сектора, в который входила Дальриада. Психологи пробовали применить к Эйкену Драму глубокое метапсихическое корректирование, различные отвлекающие средства, многофазный электрошок, наркотерапию и даже древнюю религию.
Но перед злокозненным разумом Драма все средства оказались бессильными.
Дожив до двадцати одного года и так и не раскаявшись в содеянных грехах и злоумышлению, Эйкен Драм был вынужден ответить на вопросы анкеты, от которой зависело, как сложится его жизнь в будущем:
"Какой из предлагаемых ниже вариантов вашего будущего представляется наиболее предпочтительным для вас, закоренелого рецидивиста и нарушителя гармонии в Галактическом Содружестве:
Пожизненное заключение в Исправительном институте Дальриады.
Психохирургическая имплантация датчика послушания.
Эвтаназия?"
– Никакой, - ответил Эйкен Драм.
– Я выбираю Изгнание.
ГЛАВА 7
Сестра Анна-Мария Роккаро впервые встретила Клода, когда тот привез в Приют Орегонского Каскада свою умирающую жену.
Оба супруга, люди далеко не первой молодости, были экзопалеонтологами: Клод Маевский специализировался по макроископаемым, а Женевьева Логан - по микроископаемым. Они поженились более девяноста лет назад, прошли один курс омоложения и вместе занимались изучением исчезнувших форм жизни на более чем сорока планетах, на которых были поселения людей. Но когда Женевьева в третий раз почувствовала, что силы ее на исходе и отказалась от третьей жизни, Клод присоединился к ее решению, как делал всегда на протяжении всей их совместной жизни. Какое-то время супруги продолжали выполнять привычные обязанности, а когда вышли в отставку, провели несколько лет в своем домике на тихоокеанском побережье Северной Америки в Старом Мире.
Клод никогда не задумывался о неизбежном конце, пока тот не приблизился вплотную. По его смутным представлениям, однажды Женевьева и он вместе, непременно вместе, тихо отойдут во сне. Но в действительности все складывалось не столь гладко. Крепко сбитое тело Клода, потомка польских крестьян, сопротивлялось распаду гораздо упорнее, чем организм его жены с ее афро-американскими предками. И вот настало время, когда Женевьева отправилась в Приют, а Клод сопровождал ее. Их приняла сестра Роккаро, высокая женщина с открытым лицом, на которую была возложена персональная ответственность за физическое и духовное состояние и утешение умирающей женщины-экзопалеонтолога и ее мужа.
Женевьева, пораженная остеопорозом, частично парализованная и как бы выключенная из реальности после серии небольших инсультов, находилась в стадии длительного умирания. Возможно, она сознавала, что муж пытается облегчить ее страдания, но внешне это почти не проявлялось. Не испытывая боли, Женевьева проводила дни в сонном забытьи или во сне. Сестра Роккаро вскоре обнаружила, что все больше и больше профессиональной опеки с ее стороны требует Клод, впавший в фрустрацию и глубокую депрессию при виде того, как его жена медленно движется к неизбежному концу.
Сам Клод в свои сто тридцать три года был физически крепок, и сестра Роккаро часто приглашала его на прогулки в горы. Они бродили во влажных вечнозеленых лесах Каскада и ловили форель в горных ручьях, бравших начало от ледников Маунт Худ. В разгаре лета они определяли птиц и дикоросы, взбирались на склоны Маунт Худ, а в жаркий полдень сидели где-нибудь в тени, неизменно сохраняя полное молчание, ибо Маевский не мог или не хотел облекать горечь предстоящей утраты в слова.
Но вот в начале июля 2110 года в состоянии Женевьевы Логан наступило резкое ухудшение. Она начала быстро слабеть. Теперь она и Клод общались друг с другом только прикосновением, так как Женевьева уже не могла ни видеть, ни слышать, ни говорить. Когда монитор в реанимационной палате показал, что мозг Женевьевы перестал функционировать, сестра прочитала над ней заупокойную молитву и причастила ее. Клод выключил все аппараты и, сев на постель, взял исхудавшую руку Женевьевы в свою и держал до тех пор, пока рука не начала холодеть.
Сестра Роккаро закрыла Женевьеве глаза.
– Вы хотите побыть с ней, Клод?
Старый ученый рассеянно улыбнулся.
– Ее уже здесь нет, Амери. Не могли бы вы немного пройтись со мной, если у вас нет сейчас срочных дел? Еще не поздно. Я хотел бы поговорить с вами.
Надев горные ботинки, Анна-Мария и Клод отправились на гору. Яйцеобразный экипаж, который обычно называли просто яйцом, доставил их туда за несколько минут. Припарковав "яйцо" на Клауд-Кэп, они поднялись на Купер-Спур по узкой тропинке и остановились под Тай-Ин-Рок на высоте две тысячи восемьсот метров. Там они нашли удобное местечко, чтобы сесть и подкрепиться. Прямо под ними лежал ледник Эллиота. На север, за ущельем Коламбия-ривер, возвышался Маунт-Адамс и вдали - Рейньер. Обе горы, как и Худ, были увенчаны снежными шапками. Над симметричным конусом горы Св. Елены, расположенной вниз по течению реки на запад, курился серый шлейф дыма и вулканического пара.
– Не правда ли, здесь очень красиво?
– нарушил молчание Маевский. Когда Жен и я были детьми, Святая Елена не была вулканом. В лесах велись лесоразработки. Дамбы перегораживали Коламбия-ривер, и лосось во время нереста поднимался в верховья реки по специальным рыбьим лестницам в обход дамб. Порт Орегон-Метро еще назывался Портлендом и Фортом Ванкувер. Разумеется, если вы непременно хотели жить поблизости от того места, где велись работы, то там было и дымновато, и с жильем плохо. Но все же жить было можно даже в те недобрые дни, когда Святая Елена начала извергаться. И только перед самым концом, перед Вторжением, когда мир исчерпал все запасы энергии и техноэкономика пришла в упадок, этот уголок на северо-западе тихоокеанского побережья начал ощущать те трудности, с которыми давно столкнулся остальной мир.