Моби Дик

Мелвилл Герман

И вот в то время, как очутившиеся в воде командиры и матросы поспешно перевертывали свои лодки и, заткнув чем попало пробоины, вычерпывали воду, Моби Дик поплыл прочь, повернувшись к ним боком. И в этот момент ужасный крик огласил воздух: распластанный на белой туше, прикрученный к ней перепутанными линями, проплывал мимо потрясенных китобоев растерзанный труп Федаллы. Одежда его была изодрана в клочья, а вылезшие из орбит глаза смотрели прямо на Ахава.

Гарпун выпал из руки капитана.

— Вот ты где, Федалла! Опять ты явился ко мне! Да, ты не обманул меня, мой лоцман: ты ушел впереди меня и показываешь мне путь. И вот он, вот он, катафалк,

к которому не прикасалась рука плотника. Но что же будет дальше? Где второй катафалк, сколоченный из леса, выросшего в Америке?.. Стабб, Фласк, гребите к кораблю. Ваши вельботы не пригодны для охоты. Исправьте их и, если успеете, возвращайтесь обратно, на помощь мне. А если будет уже поздно, то… но что ж, довольно будет смерти одного Ахава… Назад, негодяй! В первого, кто выпрыгнет из моего вельбота, я всажу гарпун! Вы, мои гребцы, больше не люди, вы — мои руки, и потому у вас нет ни своей воли, ни своих желаний, вы будете делать только то, что я прикажу. Ясно? Где же Моби Дик? Опять нырнул?

Но Ахав не видел кита, потому что искал его вблизи лодки, а Моби Дик уже отплыл далеко; он продолжал идти своим курсом, словно спеша унести подальше распятое на нем тело Федаллы. Он уже миновал корабль, все еще шедший ему навстречу, и, постепенно прибавляя ходу, все быстрее и быстрее мчался куда-то своей дорогой.

— Ахав! О Ахав! — закричал с корабля Старбек. — Гляди, Моби Дик не хочет с тобой драться. Он уходит от тебя. Это ты, только ты жаждешь бессмысленного убийства. Вернись на корабль, пока не поздно, капитан!

Но Ахав не слышал его слов, да если бы и слышал, то не внял бы этой мольбе. Он приказал поставить парус, и его одинокая лодчонка, движимая ветром и веслами, понеслась вдогонку за китом. Когда она пролетала мимо «Пекода» так близко, что было видно лицо Старбека, Ахав окликнул своего помощника и велел ему развернуть судно и следовать за шлюпкой.

На палубе матросы усердно чинили вельботы, Стабб и Фласк разбирали связки новых гарпунов и острог, гарпунщики — Дэггу, Квикег и Тэштиго — уже вскарабкались на мачты и следили за уходящим китом. Увидев, что на грот- мачте нет флага, Ахав крикнул Тэштиго, чтобы тот прибил новый флаг.

Между тем Белый Кит сбавил ход. То ли сказалась усталость от трехдневной гонки, то ли ему мешали плыть опутавшие его лини и застрявшие в нем гарпуны и остроги, то ли коварное животное осуществляло какой-то злобный замысел, но только вельбот Ахава стал быстро настигать его. Акулы по-прежнему неотступно преследовали лодку и хватали своими хищными зубами весла, грызя их, словно собираясь превратить в щепки.

— Грызите, грызите! — говорил Ахав. — Резные весла ничем не хуже любых других. Навалитесь сильнее, люди! Легче грести, отталкиваясь от акульих зубов, чем от зыбкой воды.

— Но весла становятся все тоньше, сэр!

— Ничего! На эту охоту их еще хватит. Навались!.. Но, как знать, — пробормотал он, — чьим мясом рассчитывают поживиться акулы — мясом Моби Дика или мясом Ахава? Впрочем, это не так уж важно. — И снова громко: — Навались! Сильнее! Вот так! Мы уже близко! Возьмите руль. Дайте-ка мне пройти вперед.

Двое матросов помогли капитану пробраться на нос мча-щегося вельбота. И вот стремительная лодка настигла Моби Дика. Ахав едва не задохнулся в облаке горячего тумана, когда, откинувшись назад и собрав все свои силы, он послал в ненавистную белизну пылающий гарпун и огненное проклятие. Сталь вонзилась в тушу по самую рукоятку. Кит вздрогнул, дернулся, навалился боком на борт шлюпки и,

не сделав в ней ни единой пробоины, так резко подкинул ее в воздух, что, не держись Ахав за планшир, он снова очутился бы в воде. Трое матросов оказались не такими удачливыми, как капитан, и вылетели из вельбота, однако двое успели ухватиться за планшир, и набежавшая волна бросила их обратно в лодку, и только третий, беспомощно размахивая руками, остался за кормой.

Белый Кит тотчас ринулся прочь, но лишь только Ахав крикнул рулевому, чтобы тот выбрал немного линя и закрепил его, лишь только приказал гребцам подтягивать лодку к противнику, как предательский линь лопнул, взметнувшись высоко в воздух.

— Ах, будто жила порвалась в моей руке! — воскликнул Ахав. — Весла на воду! Жмите! Жмите вовсю! Догоняйте!

Услышав крики Ахава и плеск весел, кит развернулся, чтобы встретить охотников лбом, но в это время заметил приближающийся к нему корпус «Пекода» и, разгадав, по- видимому, в нем причину всех своих мучений, он устремился прямо на корабль, раскрыв свою свирепую пасть со скошенной хищной челюстью и яростно разбрызгивая пену.

Ахав пошатнулся и закрыл глаза рукой.

— О, лучше б я ослеп! — воскликнул он.

— Корабль! Корабль! Кит мчится на корабль! — в ужасе кричали матросы.

Ахав мгновенно овладел собой:

— Гребите! Гребите! Гребите изо всех сил! Быстрее! Не-ужели мы не спасем корабль!

Но, когда вельбот рванулся наперерез бьющим в упор волнам, его обшивка, треснувшая от удара Моби Дика, проломилась, и в следующую минуту вода хлынула в лодку и затопила ее по самые борта. Мечущиеся по колено в воде матросы принялись затыкать пробоины и вычерпывать воду. А в это время на корабле увидели мчащегося прямо на них кита.

Первым заметил опасность Тэштиго, который прибивал на верхушку мачты новый флаг. Удары его молотка смолкли, и свободный конец алого флага, трепещущий, словно сердце корабля, заструился по ветру.

Старбек и Стабб стояли у бушприта.

— Кит! Кит! — закричал Старбек, — Руль на борт! О ветры небесные, помогите мне или дайте умереть как мужчине! Руль на борт, говорю тебе! Или ты не видишь этой дьявольской пасти?.. Вот он, конец! Такова награда за благочестие, благородство, мужество! О Ахав, Ахав, что ты наделал!.. Эй, на руле! Так держать! Тверже!.. Нет, нет, на борт круче! Круче, говорю! Вот он нацеливается на нас своим сокрушительным лбом. О господи, не оставь нас!

— И Стабба, господи, не оставь тоже, потому что и я здесь стою неподалеку, и если, господи, ты можешь защитить Старбека, то, право, тебе ничего не стоит защитить заодно и меня, — шептал Стабб. — Я вижу, что ты, — кит, слушая меня, ухмыляешься, видно, не веришь, что господь бог защитит riac со Старбеком! Ну что ж, может, ты и прав, тогда, пожалуй, стоит ухмыльнуться и мне. Ухмылка никогда не вредила Стаббу. С ухмылкой он просыпался, с ухмылкой ложился спать, с ухмылкой отправится и на тот свет. Да, да, я ухмыляюсь тебе в глаза, ухмыляющийся убийца… А вы чего разинули рот, солнце, небо, облака? И не стыдно вам, что такого парня угробит эта зверюга? Вам наплевать! А все-таки я чокнулся бы с вами напоследок, если бы успел сбегать за кружкой. Но, пожалуй, уже не успеть… Отчего ты не спасаешься бегством, Ахав? Я бы на твоем месте скинул башмаки, бушлат и даже брюки и хоть в одних подштанниках спасался бы от этого чертова кита! Правда, в подштанниках умирать холодно. Да, честно говоря, и в штанах-то умирать не жарко. Согреться бы сейчас стаканчиком рома…