Мобильные связи (сборник)
Шрифт:
– Каждый человек решает для себя проблему взаимоотношений с просящими. И он должен дать себе трезвый ответ: «Готов я, отнимая деньги у своей семьи, у своей свободы, финансировать чужую свободу от зарабатывания денег?» – говорил Анатолий.
И Лина соглашалась. Если б, например, она заказала иллюстрации последней книги серьезному оформителю, а не брошенной мужем подруге, то тираж был бы уже продан и Лина бы не думала, как купить новую шубу. Подруга сделала работу левой ногой за хорошие деньги и уехала за загаром и мужскими гормонами в Турцию. А Лина будет зимовать в старой шубе. А шуба для нее, между прочим, не одежда, а униформа. И по статусу она должна появляться на переговорах в произведении из целых норок хорошей фирмы, а не кускового самострога
Лина везла чемодан своих изданий и, обнародуя его русским и украинским таможенникам в ответ на вопрос: «Везете ли что-нибудь на продажу?», получала в ответ кривую усмешку. Бизнес был не простым, потому что она не издавала подливку вроде любовного романа или Марининой. Она понимала, что пространство СНГ хочет забыться, но, видя в метро человека с подобным изделием, испытывала ощущение взрослого, застукавшего ребенка за нюханьем клея. «Страна по пояс в крови, по пояс в макулатуре, с повязкой на глазах бредет к абстрактной свободе…» – записывала Лина на задних страницах еженедельника. И все реже заканчивала стихи. Потому что не было времени. И смысла.
В середине перестройки у нее вышла тоненькая книжечка стихов «Любовь как точка зрения». Она начиналась стихотворением, посвященным все тому же Володе Черновому.
Разве когда-нибудь память в сумерках днаСмоет тот день, тот всхлип, тот объем, тот цвет?Если точнее, нижнюю кромку дня,Выломанную в экстренный мир как дверь.Миг, а точнее, час, а точнее, жизнь,Где мы нашли друг друга с помощью тел.Если точнее, с помощью тел – шифр,Приотворивший город смыслов и тем.Город из пауз, вздохов, обрывков сна,Из неоконченных фраз и бессилья дат,Город, что друг у друга смогли отнятьТолько мы сами, нынче себя предав.Как автору, ей казалось, что и тираж мал, и на оформлении сэкономили. Но, поднявшись на первые издательские ступеньки, поняла, что человек, издавший «Любовь как точку зрения», – камикадзе. И в собственном производстве выпускать даже самую замечательную книгу никому не известной Лины Борисовой стала бы только под дулом пистолета.
Это было однозначно по новую сторону барьера, за которую теперь к Лине летели мольбы и проклятия друзей по литературному цеху. Дамы поливали змеиным ядом зависти, а господа мгновенно перевели в статус секс-бомбы и домогались всеми способами, дозволенными Уголовным кодексом.
Лина была стильной дамой возраста, в котором постсоветская баба только начинает жить: когда удалось поставить на место родителей, вырастить детей, научиться зарабатывать и разрушить брак, снижающий самооценку. В юности у нее были две проблемы: мощная сутулость, оставшаяся от оперированного сколиоза, и длинный нос.
С носом она справилась, испортив зрение и научившись у немецкой профессорши носить очки на середине переносицы. Спина давалась труднее. В ушах до сих пор стояли вопли методистов по лечебной физкультуре из детства: «Делай упражнения без халтуры! Кому ты будешь нужна горбатая?» Лина перенесла тяжелейшую операцию в переходном возрасте, после которой надо было лет пять восстанавливать психику и всю оставшуюся жизнь нельзя было поднимать больше пяти килограммов. А эта самая жизнь не спрашивала,
Легкая промышленность изобличала сутулость милитаристскими лекалами делового костюма… И Лина ходила в коротких хламидах, разбрасывала льняную копну волос по спине, в трудных ситуациях не снимала верхней одежды, прикидывалась неиспорченной в рискованной для позвоночника сексуальной акробатике и редактировала текст не сидя, а лежа.
– Вопрос не в том, есть ли у человека проблемы, вопрос в том, научился он с ними работать или нет и вешает ли он их на окружающих, – комментировал мудрый Анатолий.
Расставшись с первым мужем, Лина решила улучшить товарный вид и пошла в клинику на предмет ликвидации появившегося живота. Пожилой толстяк в белом халате посмотрел на нее с тоской:
– Когда ко мне приходит артистка или дура, я режу. Но вам зачем? Неужели вы к своему возрасту не поняли, что мужчина идет не на контур, а на запах? И что когда он говорит про длину ног, он думает про величину груди?
– Поняла.
– Так для кого вы хотите отрезать куски своего тела? Для мужчин или для обсуждающих друг друга в бане подружек? Съездите, деточка, на эти деньги лишний раз отдохнуть, вон вы какая бледная.
Лина послушалась. С противоположным полом у нее действительно было меньше проблем, чем у подруг, вкалывающих на шейпингах. Как со всякой поэтессой, в романах с ней было интересно, она умела эмоционально тратиться. Она считала секс сверхценностью и никогда не делала его конъюнктурой, а даже самый тупой мужик никогда не перепутает, когда хотят не его, а от него.
Как-то зайдя к соседке, через несколько лет после первого развода, сама себе ужаснулась. Соседка жарила блины с маской на лице. Ее бывший муж – настоящий мужчина с выпущенным над джинсами брюхом, толстым кошельком и джипом – нехотя одолевал воскресную галочку в области ведения ребенка в зоопарк. Он поглядывал на бывшую половину, как Наполеон на почти что покоренную Москву. А та что-то обиженно щебетала. Когда дверь за ним и ребенком захлопнулась, соседка с отвращением сказала:
– А знаешь, за штуку баксов я бы с ним, может, еще и переспала бы… – Потом задумалась и добавила: – Впрочем, нет, к концу полового акта я бы оценила это в две… А ты со своим?
Лина неожиданно для самой себя ответила:
– А я со своим бывшим, только если бы одновременно угрожали ножом, пистолетом и ядом…
Соседка тряхнула плечом и призналась:
– Я два мужа тому назад и предположить не могла, что все их мерзости так глушат эрогенные зоны…
В первом браке Лина пережила главный роман в своей жизни. Какой-то стол в какой-то литературной компании. Небритый, астеничный человек с очень внимательными глазами. Она читала стихи, хохотала, пила шампанское, хамила ему. Почему-то все умоляли его спеть, он раздраженно отказывался. Пошел провожать Лину, и где-то возле Парка культуры они упали в густую траву. А что было дальше, не могла вспомнить. Конечно, ее материальное тело вовремя вернулось домой, уложило детей и машинально продолжило семейную жизнь. Но более тонкая часть Лининого существа осталась возле его нежных пальцев, внимательных глаз и хриплого голоса.
Она влюбилась, как горячечная. К вечеру следующего дня выяснилось, что это кумир рок-музыкантской среды и только такая отвлеченная дура, как Лина, не знает его в лицо. Было ясно, что ни к чему хорошему это не приведет, но не встречаться не могли, потому что оба были эмоциональными наркоманами. Потом даже казалось, что время в период их романа вело себя странным образом: собиралось в сгустки, обрывалось в ямы, писало восьмерки. Задним числом было ясно, что он уезжал на гастроли, что она растила детей, ходила на работу, общалась с мужем. Что на «вместе» обламывалось не так-то много часов, но интенсивность их проживания накрывала все светящимся плащом.