Модернизация: от Елизаветы Тюдор до Егора Гайдара
Шрифт:
Согласно данному договору Франция отказывалась от запретительных тарифных ставок и заменяла их умеренными ввозными пошлинами. Англичане приняли аналогичные меры по отношению к французским товарам. Впоследствии подготовленный Кобденом и Шевалье документ стал образцом для целого ряда договоров, заключенных другими европейскими странами.
Чтобы смягчить недовольство антилиберально настроенной публики, император одновременно с введением в силу договора оказал бизнесу крупную финансовую поддержку. Он постарался создать впечатление, что реформа осуществляется не ради свободы торговли как таковой, а ради победы отечественного производителя в международной конкуренции.
На личной судьбе Шевалье успех торгового договора сказался двояко. Он получил статус сенатора, но в отличие от Кобдена, ставшего у себя на родине национальным героем, подвергся жесточайшей критике. Слишком уж различным было отношение к свободе торговли в Англии и во Франции.
Хоть парламент и вынужден был подчиниться воле императора, многие люди протестовали. В Париже 166 промышленников подписали петицию, направленную против договора. Впоследствии за три недели сторонниками протекционизма по всей стране было собрано еще более тысячи подписей. Гражданское общество во Франции работало, как и в Англии, но цели его оказались прямо противоположны. В стране, привыкшей за долгие годы дирижизма к постоянному покровительству властей, либерализм держался исключительно на доброй воле образованной и ответственной элиты.
РЕФОРМАТОРЫ «ЗЕМЛИ ФРАНЦА ИОСИФА».
ИМПЕРИЯ ГАБСБУРГОВ ОТ РЕВОЛЮЦИИ ДО МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Пока Англия, Франция и Пруссия динамично развивались, империя Габсбургов, как и империя Романовых, находилась в состоянии застоя. Свою роль в этой печальной истории сыграл император Франц («убогий Франц», как называл его Наполеон).
Тигр в ночном халате
Франц — старший сын императора Леопольда — был наименее одаренным из всех его шестнадцати детей. Среди младших братьев были и талантливый полководец Карл, и энергичный хозяйственник, наместник Венгрии Иосиф, и известный ученый-естествоиспытатель Иоганн, отличавшийся наиболее либеральными убеждениями. Но, увы, они не имели права на престол.
Франц же был человеком ограниченным, предпочитавшим заниматься скорее тысячью бюрократических мелочей, нежели серьезными государственными преобразованиями. Он, в частности, сознательно ограничивал промышленность для того, чтобы в столице было меньше пролетариата и, следовательно, меньше революционных опасностей.
Еще более оригинальными были его взгляды на проблему коммуникаций. Когда императору представили план развития железнодорожного сообщения, он взял его в руки с откровенным отвращением, заявив: «Нет, нет. Я ничего не буду делать. Как бы по этим дорогам к нам не пришла революция».
Всякое слово, вызывающее какие-либо ассоциации с изменением общественного строя, бросало императора в дрожь. Однажды он простудился и пригласил к себе придворного врача. Тот, внимательно осмотрев императора, сказал:
— Не беспокойтесь, Ваше Величество. Это всего лишь простуда, и она не внушает мне никаких опасений. Кроме того, у Вас хорошая конституция.
— Что?! — вскипел Франц. — Не говорите мне никогда этого слова. У меня нет никакой конституции и никогда не будет.
Проблемы своей империи император умудрялся считать преимуществами. Вот как, например, Франц описывал многонациональный характер страны в беседе с французским послом. «Мои народы, — отмечал император, — чужды друг другу, и это хорошо. Они не могут подхватить одну и ту же болезнь одновременно. Во Франции, если лихорадка приходит, Вы тотчас же ею заболеваете. Я же посылаю венгерских чиновников в Италию, а итальянских — в Венгрию. Каждый народ присматривает за соседним. Никто не понимает соседа, и в итоге все ненавидят друг друга. Из этой ненависти рождаются порядок и всеобщий мир».
Франц в общем-то был неплохим человеком, серьезно относившимся к своим государственным обязанностям, поскольку, как он полагал, сие бремя было возложено на него Господом в качестве условия пребывания на троне. Однако император оказался лишен перспективного видения, что в сочетании с природной робостью и подозрительностью делало его противником любых начинаний, последствия осуществления которых нельзя было с точностью знать заранее.
Императора справедливо прозвали «тигр в ночном халате». Франц откладывал любые реформы на неопределенное будущее. «Сейчас не время для реформ, — заявлял он в 1831 г. — Народ страдает от тяжелых ран, и мы не можем бередить эти раны». Естественно, он так и не дождался прихода идеальных условий. Напротив, своей политикой Франц уверенно вел страну к революции.
После смерти Франца в 1835 г. его сменил на престоле слабоумный сын Фердинанд. Правили за него другие. «Абсолютная монархия без монарха», как называли Габсбургскую державу, еще в большей степени, чем при Франце, стала напоминать олигархию. А вскоре последовала и так ненавидимая Францем революция.
Революционная встряска вынудила нового императора Франца Иосифа быстро осуществить земельную реформу, недоделанную в свое время Иосифом и Леопольдом. Сельскохозяйственные угодья были более-менее удачно разделены между крестьянами и помещиками. Но преобразования в области торговли и особенно в сфере финансов потребовали дополнительных серьезных усилий. Именно в этой области проявили себя крупные австрийские реформаторы середины столетия — Брук, Пленер, Дунаевский.
Брук и Дельбрюк
После подавления революции важнейшую роль в процессе осуществляемых сверху экономических реформ сыграл выходец из германских рейнских земель барон Карл-Людвиг фон Брук, занимавший в правительстве сначала пост министра торговли (1848-1851), а впоследствии — министра финансов (1855-1860). Брук явно представлял собой нестандартную личность, качественно отличающуюся как от других бюрократов, занявших ключевые посты в постреволюционной империи, так и от либералов предшествующего поколения, сформировавшихся на идеях просвещенного абсолютизма и иозефинизма.
В молодости он переселился с Рейна в Триест, был успешным предпринимателем, основателем пароходной компании «Австрийский Ллойд». Его деловой мечтой было сделать Триест крупнейшим портом на пути из Британии в Индию. Однако Брук решил все же оставить бизнес ради государственной деятельности.
Ко времени вхождения в правительство ему уже перевалило за пятьдесят. Новый министр не столько стремился сделать административную карьеру, сколько реализовать имевшиеся у него четкие идейные установки.