Моё чудовище
Шрифт:
Потому что подобные суммы для него – фигня? Но зачем же просирать их настолько бездумно, когда можно потратить на себя. Ну, или, например, на… любовницу. На это же не обидно.
А главное, почему он предложил Бэлле остаться? Ничего не требуя взамен. Не рассчитывая ни на что, даже… ну-у, на такое. Действительно не рассчитывая. Она не сомневалась. По взгляду подобное всегда легко определить, даже не на уровне мыслей, а на уровне ощущений. Хорошо чувствуется.
Хотя Дымов времена беззастенчиво пялился на неё, но просто или с въедливым вниманием, или с насмешкой, или
А те взгляды были совсем другие: тяжёлыми, липкими, неприятными, почти материальными, как похотливые прикосновения горячими влажными от пота руками. От них будто следы оставались – на лице, на теле – и хотелось сбежать поскорее. Даже не потому что несли угрозу лично для Бэллы. Не только. Они слишком явно напоминали о том, почему для мамы всю жизнь она была хуже, чем кость в горле, и что само её существование слишком тесно связано с тем, почему мамы больше нет.
Глава 8
– Завтракать-то идёшь? – спросил Дымов. – У Юли уже давно всё готово.
– Я попозже, – пробормотала Бэлла, опять откладывая кофр с камерой на стол, а он опять спросил с удивлением и насмешкой:
– Чего так?
Ну да, конечно, так она ему и рассказала, что по-прежнему в мокром белье, и что завтракать в нём не очень удобно, ни оставаясь в халате, ни переодевшись в его шмотки. Но тут как раз объявилась домработница Юля – с трусами.
Дымов сразу смылся, а она затарахтела:
– Вот, нашла новенькие, ещё в упаковке. Эмка, но думаю, тебе нормально будет. Не должны сваливаться. У тебя попа есть. А вот с бюстгальтерами проблема. У меня тройка, а у тебя точно меньше. Но я топ спортивный нашла. На фитнесс ходить хотела, да чего-то так и не задалось. Только один раз одевала, да и то, когда примеряла. И завтракать приходи. Я сегодня венские вафли сделала. Любишь? Со взбитыми сливками и ягодами. Игнату Алексеевичу такое не очень. Но мы-то с тобой девочки. Хотя Игорь тоже ест с удовольствием.
– Игорь, это тот чемодан? – предположила Бэлла.
Юля возмущённо фыркнула.
– Не чемодан, а мой муж, – поправила с напором, но вроде бы не сердито.
Вообще, все они здесь странные. Даже эта домработница. Хотя она вечно цепляется и чем-то недовольна – «положи на место, не трогай, так себя не ведут» – но сразу следом за очередным занудным замечанием может ляпнуть что-нибудь прикольное или даже похвалить. И с едой никогда не жмотится.
А ещё они постоянно расспрашивают. О ней. Как будто им действительно интересно. А кого вообще могут интересовать чужая жизнь, чужие проблемы? Даже просто ради любопытства. Да никого давно уже не беспокоило, разве кроме бабушки, как у Бэллы дела, о чём она думает и, тем более, чего хочет. Но стоило оказаться в столовой и усесться за стол, с нетерпением и предвкушением подтянув к себе тарелку – венские вафли со взбитыми сливками и свежими ягодами на завтрак! охренеть! – как началось:
– А ты чем вообще занимаешься? В школе учишься?
С трудом сдержав
– Я уже окончила. Ещё в прошлом году. Мне девятнадцать исполнится уже в июле.
– О-о-о! – протянул Дымов с нарочитым уважением. – И что тогда делаешь?
– Пока ничего, – буркнула она, глядя в сторону и заранее предполагая, что услышит в продолжение.
– И как давно длится это «пока»? Почему дальше учиться не пошла?
Вот всё у него просто, как с камерой. Захотелось – купил. Захотелось – пошёл. Куда нравится. Ага, будто её ждут везде с распростёртыми объятиями. И вообще…
– Я не знаю, куда.
Дымов посмотрел без осуждения, скорее, чуть удивлённо и задумчиво-сосредоточенно, предположил:
– Ну чем-то тебе нравится заниматься? – Потом сам же и вспомнил: – Фотографировать же.
– А разве на фотографа где-то учат? – озадачилась Бэлла.
Профессиональная съёмка – это ж не просто на телефон саму себя щёлкать или подруг. Там же столько тонкостей и нюансов. Взять хотя бы освещение.
– Без понятия. – Дымов дёрнул плечами. – Но я и не интересовался. А если бы мне понадобилось, узнал.
– Если курсы… так они все платные, – проворчала Бэлла. – И на хорошую аппаратуру деньги нужны.
Он отхлебнул кофе, уставился, приподняв брови:
– И?
А разве непонятно?
– У меня таких нет. И у бабушки нет.
Дымов сочувственно покивал.
– Вообще их часто нет. – А потом вдруг невозмутимо и оптимистично выдал: – Но зато всегда можно заработать.
Бэлла сжала губы, закатила глаза. И опять – как всё просто! Угу. Когда ты богатый, когда у тебя всё есть, тогда и кажется, что проблем не существует. А он чуть наклонился в её сторону, произнёс доверительно:
– Хочешь, большой секрет расскажу? – Но прежде чем она успела хоть как-то среагировать, уже говорил: – Очень многие из тех, кто сейчас при деньгах, с минимума начинали. – Улыбнулся, добавил легкомысленно-невозмутимо: – Или вообще с нуля.
Она уточнила недоверчиво:
– Ты тоже с нуля?
– Нет, конечно, – возразил Дымов, потом ещё заявил на полном серьёзе: – У меня папа – миллионер.
Прикалывается? Или на самом деле?
Да ну нафиг! У неё скоро уже голова распухнет и лопнет от вопросов, от бесконечных попыток разобраться и угадать настоящие значения и причины его слов и действий. Все богатые такие зануды?
Ей всегда казалось, они другие: презрительные, высокомерные, отстранённые, одетые во всё новое и самое дорогое, чтобы сразу становилось понятно, сколько денег на это потрачено. Они прямо с утра уже при полном параде – и макияже, если это тётки – словно каждый день у них – официальный приём. А дома всё так обустроено, чтобы выглядело, как во дворце, и сразу приходило на ум слово «роскошно», а не просто красиво или удобно. Да даже еда у них не обычная, а особенная.