Мое чужое лицо
Шрифт:
— Неужели я так противна, что ты даже руку мне пожать не хочешь?
Он лишь пожимал плечами и переводил разговор на другую тему.
— Слушай, а может твой друг голубой и ревнует тебя ко мне? — спросила она однажды Олега.
— С чего ты взяла?
— А почему он так откровенно меня ненавидит?
— Да кажется тебе все это. А почему тебя это волнует?
Вопрос был на засыпку. Действительно, почему? Уязвленное тщеславие? Возможно. До сих пор никто так открыто не выказывал к ней неприязни.
— Да не волнует меня твой ботаник. Откуда только у тебя такие друзья?
Олег лишь смеялся в ответ.
Вскоре, однако, обнаружилась довольно любопытная деталь, зацепившая Альбинино внимание. В один из ленивых вечеров, когда они, как обычно, собрались расслабиться, Тема взялся заказывать всем выпивку. Когда очередь дошла до нее, она лишь неопределенно пожала плечами, мол, заказывай, что хочешь.
— Крепкое или не очень? — уточнил он.
— Давай покрепче. Я сегодня не в тонусе, так что не помешает.
— Кальвадос мне и даме. — бросил Тема бармену.
— Кальвадос? — Альбина уставилась на него, словно на привидение. Когда-то в юности она зачитывалась Ремарком и «Триумфальная арка» зацепила ее больше других произведений. Она представляла себя порой Жоан, и Кальвадос, напиток, так обожаемый героями романа, взбудоражил ее воображение. Она заказала его через знакомых, так как в Москве найти не удалось. Попробовав в первый раз, она не сразу поняла в чем его ценность, но образ Жоан протянул ниточку между ней и напитком, и яблочный аромат навсегда вошел в ее кровь, превратившись навсегда в символ страсти.
— Не подходит? — Артем жестом остановил бармена. — Давай закажу что-нибудь другое.
— Да нет, наоборот. Просто… Олег вот, например, всегда прикалывается надо мной, что я люблю кальвадос. Мало кто понимает, за что я обожаю эту простенькую яблочную водку.
— Сказала тоже, простенькая. — Тема неодобрительно усмехнулся. — Такой аромат еще поискать надо.
— Да я-то сама так не считаю, — непонятно зачем стала оправдываться Альбина. — это так другие говорят, когда узнают мое тайное пристрастие. Ты, значит, тоже поклонник Кальвадоса…
— Угу. Могу даже рассказать, как все началось.
— Погоди, попробую угадать. Ты прочел «Триумфальную арку» Ремарка, да? Прочел о стакане с Кальвадосом на подоконнике, о глотке в темноте, о глазах, полных страсти…
Артем впервые за долгое время посмотрел ей в глаза, долго и внимательно, без улыбки, просто изучал.
— Ты тоже?
— Да, я тоже. Как прочла о Кальвадосе, так и загорелась непременно попробовать. А уж когда попробовала, так сразу и влюбилась в него окончательно и бесповоротно.
— Похожая история. — на этот раз Тема улыбнулся широкой теплой улыбкой, словно встретил старого друга из детства.
В это время подошел Олег. Увидев у них в руках рюмки с терпко пахнущим напитком янтарного цвета, он расхохотался.
— Только не говорите мне, что нашли друг дуга! Я и забыл, что Тема тоже любит эту фигню. Кальвадосники несчастные!
— Тебе не понять, — парировала Альбина. — Это не для таких, как ты.
— Ну конечно! Куда нам до ваших утонченных вкусов!
— Утонченность тут не при чем. Это напиток любви, простой, ничем не прикрашенной любви. Страсти, если хочешь. — Альбина наклонилась к Олегу, состроив томное лицо.
— Я и без Кальвадоса страстный мужчина, разве ты не знаешь?
— Конечно, знаю, котик. Но лишнее подтверждение не помешает…
Тема отошел, оставив голубков продолжать воркование. Но Альбина заметила, как он, уходя, кинул на нее еще один внимательный взгляд, будто пытался сложить в уме сложные составляющие, никак не поддающиеся сложению.
Однажды после небольшой презентации, где Альбина представляла продукцию начинающей упаковочной фирмы, оказалось, что фотограф запорол пленку и для буклета пришлось собирать непрофессиональные снимки по знакомым, снимавшим больше друг друга, чем моделей. Среди фотографировавших оказался и Тёма. Как бы Альбине не претило обращаться к нему, она все же поехала к нему домой, так как пока среди набранных пока фотографий не нашлось ничего примечательного. А Тёма, по словам Олега, занимался фотографией давно и серьезно.
Тёма был откровенно не рад её визиту, а когда узнал, зачем она пришла, так вообще заторопился, засобирался, сославшись на срочные дела.
— Ты знаешь, мне надо уходить сейчас, а где та пленка, я даже не знаю. Я даже не помню, распечатал я её или нет. Скорее всего — нет. И где сейчас искать её среди всех пленок? Я ведь не подписываю их. Может, я поищу позже и тебе позвоню?
— Да, да, конечно…
Альбина рассеяно слушала его, разглядывая тем временем его комнату.
— Знаешь, Артем, — говорила она тихо, не глядя на него. — Я знаю, что ты… ты очень близкий друг Олега и не очень-то….ммм… тепло воспринимаешь меня в качестве его девушки.
— Я не понимаю, о чем ты.
Тема заложил руки за спину, словно не знал, куда их деть. Лицо его было абсолютно спокойно, но общий вид, жесты, выдавали некую нервозность, беспокойство.
— Я тут подумала, — продолжала она, — что, может быть, если ты не против, конечно, мы могли бы… могли бы попытаться стать друзьями.
— Да мы, вроде бы, и так…
Тема зачем то подошел к столу, заслонив его.
— У тебя тут интересно.
Альбина тоже приблизилась к столу, усмехнувшись царящему там «порядку». Заваленный книгами, полных хаос. На стене над столом, как впрочем и по всей комнате, коллекция фотоснимков на стенах, скорее всего, не его, уж слишком хорошо сделаны.
— А это что? — Альбина вытащила за уголок снимок, прикрытый книгой на столе. На фотографии была она, крупным планом. Вслед за этой фотографией из-под книги показались и остальные снимки из пачки, освободившись от скрывающего их груза.
Тёма молчал. Альбина, затаив дыхание, перебирала фотографии, одну за другой, переполняясь изумлением. Время от времени она оборачивалась к нему, пытаясь что-нибудь сказать, но слов не находилось.
На всех фотографиях, абсолютно на всех была изображена она, Альбина. С разных ракурсов, в темноте и в лучах света, улыбающаяся и задумчивая, вычурно позирующая специально для камеры и естественная, как ребенок. Издалека и вблизи. Профиль и анфас. Полутона. И везде — она, она…