Моё Пламя
Шрифт:
О, уже лучше! Здоровая злость отлично прочищает мозги от любовного дурмана, а уж накрутить себя — дело нехитрое. Мы, девочки, ещё и не такое умеем! Всё, я — кремень!
И начала сползать с Игниса, мстительно опираясь локтем на его живот. Он дернулся и попытка к бегству была мгновенно пресечена. Меня с легкостью вернули в тоже положение, что и была, прижав к жаркому обладателю роскошной мускулатуры. Одна рука фиксировала мои плечи, а вторая нахально обнимала за попу. И даже слегка поглаживала.
— Пусти! — зашипела я, совершив безрезультатную попытку вывернуться из тисков.
Тщетно. Обиженно
— И не подумаю, ты сама пришла, — выдал мне этот наглец.
— Я не нарочно, — покачала головой, изображая китайского болванчика, и зачем-то начала оправдываться, видимо, от осознания правдивости сказанного. Но промелькнувшее в душе раскаяние тут же сменила новая волна гнева, потому что кое кто распустил руки, вернее ловко запустил их под тонкую камизу — единственное, что на мне было (ну, не в дорожном же платье спать, а гардеробом я как-то ещё не обзавелась!) и дернул за шнурок удерживающий местный вариант панталон, — Ты что творишь?! — пискнула я возмущенно.
— А на что это похоже? — поинтересовались у меня, при этом продолжая свою диверсионную деятельность одной рукой, второй же как-то умудряясь не только удерживать брыкающуюся меня за спину в районе лопаток, но ещё и тискать мою грудь, благо длины его загребущей лапы вполне на это хватало. А ноги ещё и зафиксировал своими, чтобы меньше дергалась. Господи, да я по сравнению с Игнисом просто малышка!
— Да ты… Ты обещал! Я против! — жалко пискнула я.
Паника перемешанная с возбуждением — ещё тот коктейль, что сейчас бурлил в крови. Наглая конечность уже справилась с моим сомнительным прикрытием в виде средневекового неглиже, и умело потискав всё, что могла пощупать, нырнула между бедер, мягко, но настойчиво лаская. Игнис прижался щекой к моей скуле, потерся так, как совсем недавно мечтала сделать я сама, и неожиданно несильно куснул за мочку уха, обдав жарким дыханием и послав по телу волну желания.
— Обманываешь, моя несносная ведьма, — хриплый шепот у самого уха и меня с легкостью приподнимают, заглядывая в глаза.
И тут же его губы впиваются в мои жестким поцелуем. И пока я оглушена нахлынувшими ощущениями, оказываюсь перевернутой на спину, а Игнис нависает надо мной, подавляя и притягивая одновременно.
Захлебываюсь от нахлынувших эмоций. Его поцелуи требуют и просят, и, бездна подери, мне это нравится. А когда пальцы одной руки сжимают полушарие груди, а второй врываются в мое лоно, буквально взрывая что-то во мне и вытягивая на поверхность невольный стон, который маг, чьи глаза продолжают следить за каждым моим вздохом и движением, жадно ловит собственными губами, я сама обхватываю его руками.
Ощущать его кожу под пальцами, вдавливать ладони в напряженные мышцы и захлебываться от удовольствия и предвкушения продолжения — страшно и притягательно!
Игнис и сам целует жадно, словно пьет, припав к живительному источнику. И его напор опьяняет ещё сильнее. Хотя куда уж больше?
Лава по венам. Она знает, куда ей течь и требует не останавливаться, сжигая сомнения и разумные доводы. Какой вообще к чертям разум, когда жажда разгорелась, словно до сих пор я была в пустыне и весь прошлый опыт оказался лишь каплями, которое так легко иссушило солнце, носящее имя древнего пламени, что по ко какой-то причине захотело именно меня. И вот сейчас, когда всё во мне умирает от обезвоживания, он показывают замаячивший впереди оазис, обещающий блаженство в своей влаге. И плевать, что это лишь мираж — я ещё помню об Огненной природе моего наваждения, — но всё равно надо рвануть туда, ведь умирающего путника такое знание вряд ли бы образумило и остановило!
И я проваливалась в этот дурман, проигрывая вчистую. Сдаваясь под натиском жадных губ и сильных настойчивых пальцев. Черт с ним, пусть это будет сладкая смерть, не худший же вариант?…
Настойчивый стук в двери внезапен и оглушителен, как камнепад. Словно само пространство вздрогнуло, прогоняя морок. Мы оба застываем буквально в миге от слияния.
— Мой господин, пожалуйста просыпайтесь, — голос из-за двери звучит глухо, но решительно. — Владеющий, это срочно!
Глаза в глаза. Дыхание сбито, тело дрожит, а в душе ураган такой силы, что все эти дамочки, чьими именами принято называть разрушительные стихийные бедствия в моем мире, могут тихо сдуться от своей сравнительной несостоятельности. Игнис краткий миг изучает моё лицо и потом вжимает с силой в себя, произнося:
— Мы не закончили, Марша, и не рассчитывай вновь улизнуть. Я теперь точно знаю, ты хочешь меня, — выдает эта самодовольная сволочь! Я зло суживаю глаза, набирая в грудь воздуха для едкого ответа, но меня быстро целуют и произносят, обезоруживая всего одной фразой, — Также сильно, как и я тебя!
Он приподнимается на локтях, не размыкая контакт глазами, явно небезосновательно опасаясь, что с его уходом моя страсть испарится. О да, моё личное искушение, ты правильно понял, что именно так и случится…
Одно плавное движение и он уже на ногах. Хищник с совершенным телом, что в слабом рассветном свете кажется схожим с античной скульптурой. Точеные мускулы, идеальный профиль! Вот только римляне и греки могут удавиться от зависти и поскуливать в уголочке, оттого, что при всей моей любви к искусству, я не припомню ни у одного воина или атлета древности у которого под их фиговыми листочками находились бы такие выдающиеся анатомические особенности. Даже не знаю, радоваться или ужасаться сему факту…
Наши молчаливые переглядывания прерывает новый призыв из-за двери. Владеющий отворачивается, быстро принимаясь одеваться, но я все же успеваю заметить свежий шрам на спине, пониже лопатки. Рваная, зигзагообразная рана заштопана неровными стежками — наверное, местный лекарь настоящий неумеха! Боги, как он с такой красотой ни только не морщится от боли, или лежит в лихорадке, но и пристает к несговорчивым девицам?
Ловлю себя на желании остановить мужчину, расспросить о ночном бое, прижаться вновь к его груди, чтобы почувствовал мой… страх за него? От идиотских мыслей, я резко села на постели, натягивая до самого носа одеяло и кусая губы. Господи, кажется, я пропала!