Мое пылающее сердце
Шрифт:
Товарницки: Где-то Вы говорите о вибрации леса.
Это кишащий, шипящий, вибрирующий мир. Это не человеческий мир! Это действительно как вторжение в иной мир. Именно поэтому вы внезапно чувствуете себя потерпевшим "кораблекрушение" -- вы должны подстроиться под это, тело должно СТАТЬ СОЗВУЧНЫМ со всем этим.
И затем как-то после двух-трех дней (однажды ночью меня даже бил озноб, так это было СИЛЬНО; этот лес был столь мощным, столь подавляющим), меня трясло, потому что я не мог.. не мог войти туда! Я все еще был в своей шкуре западного человека, вы понимаете.
Мои одеяния были сорваны. Я боролся с чем-то, что
Через день со всем было покончено. Внезапно я спросил себя: "Посмотри, почему ты так реагируешь? Ты боишься умереть?"
И поэтому (смех) я внезапно рассмеялся и сказал: "Хорошо, если я наступлю на змею, то и наступлю на змею! Если я возьмусь рукою за змею, то и возьмусь рукою за змею! МНЕ НА ЭТО НАПЛЕВАТЬ!"
И в тот момент, когда "мне на это наплевать" вышло из моего сердца, из моих "внутренностей", со всем было покончено! Установилось ЧУДЕСНОЕ сообщение со всем. Я больше не смотрел, где я шел. Я не придавал ничему значения. Я лишь концентрировался на том, чтобы ЛЮБИТЬ, быть этим лесом и предоставить себя в его руки. И это было чудесно.
Я уже больше не мог наступить на змею! Ничто не могло коснуться меня! Несчастья были невозможны! Я... я слился с лесом. Я был в его музыке, в его безумии; я был в его грубой красоте, в его молчании... Я слился со всем.
Товарницки: Но когда-то Вы сказали или написали: "Понимаешь также,
что человек -- это просто песчинка во вселенной."
О, да, совершенно верно.
Да, он -- крошечная песчинка.
Прежде всего, вы растворяетесь в этом! После того, как вы сумели испустить тот крик: "Мне наплевать; мне все безразлично! Я делаю решительный шаг, я теряю себя там", тем же образом, как вы бросаетесь в море -- это стихия: вы буквально бросаетесь в лес. С того мгновения, да, исчезла даже песчинка! Осталось лишь нечто, что радостно слилось со всем этим, с жизнью деревьев, водой, дождем, звуками... Это было как чудо. И затем, иногда... да, по ночам, по ночам...
В первый раз я услышал это...
Понимаете, вы спите в гамаке, потому что не можете спать на земле -- идет дождь. Дождь идет девять месяцев в году, непрерывно. Так что по мере продвижения по лесу вы строите один лагерь за другим, используя стволы деревьев, лианы, пальмовые листья, чтобы сделать крышу, и подвешиваете гамак.
А по ночам -- ночь в лесу - это поистине что-то необычное. Все те звуки, те звуки... свистящие, стрекочущие, миллионы насекомых и лягушек вокруг вас.
Там действительно начинаешь... терять себя.
Но в ту первую ночь, когда пришли красные обезьяны, было в самом деле фантастично!
Вы еще не видели тех красных обезьян. Обычно они перемещаются только по ночам. И движутся большими группами, по самым верхушкам деревьев. Они приходят издалека и издают -- все вместе -- какой-то хриплый рев. Рев... такого я никогда не слышал в своей жизни. Я думаю, что это их способ отпугивать возможных врагов или что-то подобное этому. Так что вы слышите то грозное пред-человеческое завывание, исходящее оттуда, из глубины леса, и оно все приближается и приближается и приближается, уподобляясь грандиозному доисторическому хору... Вы гадаете, не пришли ли они за вами! Но, конечно же, их нисколько не интересуют люди. И они проходят высоко вверху... Этот животный шум как революция. Это нечто необычайно острое. Затем рев стихает, стихает, исчезает, и возвращается тишина.
Такая необычная тишина после той ревущей волны.
И внезапно вы снова начинаете осознавать маленький кусочек я в вас... и вы чувствуете себя так... как бы на заре земли человечества -таким маленьким, крошечным, хрупким. В чем смысл этого маленького дыхания в ночи, посреди великого леса? Что это?
Так что... снова спадает еще один кусочек одежды.
Вы оказываетесь лицом к лицу с нечто очень близким к корням... очень... Да, корням человечества: когда человеческое существо впервые прислушалось к ТОМУ и сказало себе: Что? Что такое это "я", столь крошечное посреди всего этого?
(короткое молчание)
Невозможно выразить это словами, но в тот момент приходит некий способ БЫТИЯ, знаете ли, определенная ВИБРАЦИЯ бытия, крайне чистая, предельно свободная ото всяких слов -- прямо как... маленькое "я" на заре мира, вслушивающееся.
Товарницки: Это также интуитивное переживание всей эволюции, через
которую можно пройти, не так ли?
Это суть человеческого вопроса.
Там вы касаетесь самого существа человека, когда все мысли ушли, когда он избавился от всей своей академической, социальной, семейной шумихи. Когда он поистине "самый первый человек в мире", наедине с тем фантастическим хором красных обезьян, той движущейся ревущей волной... Они прыгают с ветки на ветку, двигаясь издалека как волна... Звуки такие, как будто бы они РАЗБИВАЛИ себе грудь, как если бы...
Вам там нет места!
Нет места для вас. Вы СОВЕРШЕННО чужой в том мире. Или же вы говорите себе: Что? Кто? Кто я во всем этом? Что есть "я"?
Просто какое-то биение я в вас, без слов, даже без вопроса -- просто "биение" посреди громадного мира.
Товарницки: И это начало ответа?
Это начало того, что ЕСТЬ. Все остальное -- это шум, суета и т.д. Но в то краткое мгновение, когда вы уподобляетесь живому вопросу, чистому дыханию перед грандиозностью мира -- это простая "пульсация бытия" обладает... непревзойденным качеством.
Вы осознаете, что... это само существо вашего бытия, определение первого человека в мире, само значение человека -- все же это просто пульсация БЫТИЯ. Ничего более.
Товарницки: Сколько Вы пробыли в лесу?
Я провел год в глубине джунглей. Целый год.
Но нет ничего непостижимого в том, что произошло.
Это было... чудесно, вы понимаете. Там я научился вещам, о которых не знал: ФИЗИОЛОГИЧЕСКОЕ сообщение с миром, в который я бросил свое тело и душу. СОГЛАСИЕ с миром.
Товарницки: Были ли Вы когда-либо на волоске от несчастного случая?
Никогда! Я даже никогда не "думал", что может произойти несчастный случай! За исключением первых трех дней, когда я переживал то состояние катаклизма -- с меня были сброшены одеяния, и я был потерян. После этого все кончилось! Смерть была немыслима, несчастные случаи были немыслимы!
Товарницки: Вы когда-нибудь думали о том, чтобы остаться там нав
сегда?
Нет, вовсе нет! А произошло вот что.
Проведя десять или одиннадцать месяцев в лесу, я действительно был очень счастлив. Я знал ряд МГНОВЕНИЙ, когда чувствовал себя воздушным... столь легким я был, когда находился в гармонии с миром. Я был... я имел мгновения -- более, чем мгновения; дни, повторяющиеся дни подлинного счастья.