Мое время — ночная пора
Шрифт:
В голосе Дороти Коннорс не было ни следа нервозности или манерности, когда она ответила, глядя Сэму прямо в глаза.
— Даю вам честное слово, что не знаю такого человека, но если бы я знала, то сказала бы вам.
Они сидели на застекленной террасе, и Сэм подозревал, что здесь миссис Коннорс проводит большую часть времени. Она настояла на том, чтобы проводить его до двери, но у порога остановилась в нерешительности.
— Мой муж устроил десятки усыновлений за сорок лет медицинской практики, — сказала она. — И всякий раз делал снимок
Она захлопнула дверь.
— Идемте в библиотеку. — Сэм последовал за ней через гостиную, затем через стеклянные двери, ведущие в закуток с книжными полками.
— Здесь фотоальбомы, — сказала она. — Как только доктор Шеридан ушла, я отыскала фотокарточку ее ребенка с именем «Лили» на обороте. Признаюсь, я жутко перепугалась, что ее удочерение было одним из тех, которые невозможно проследить. Но сейчас, когда доктор Шеридан отыскала дочь, ей наверняка захочется иметь фотографию Лили, на которой девочке три часа от роду.
Шеренга фотоальбомов занимала целую секцию полок, размеченных датами за сорокалетний период. Из альбома, который достала миссис Коннорс, торчала закладка. Она открыла его, вынула фотографию из прозрачного кармашка и отдала Сэму.
— Будьте добры, передайте доктору Шеридан, что я за нее очень рада.
Сэм вернулся к машине и бережно спрятал во внутренний карман фотографию малютки — широко раскрытые глаза, длинные ресницы и редкие волосики. Какая красавица, подумал он. Можно представить, как горько было Джин отказываться от нее. «Глен-Ридж» недалеко отсюда. Если она там, надо завезти ей фотокарточку. Майклсон собирался позвонить Джин после разговора с ним, так что та, видимо, знает о встрече с приемными родителями.
Когда Сэм позвонил, Джин была в комнате и с готовностью согласилась встретиться с ним в вестибюле.
— Дай мне десять минут, — сказала она. — Я только что вылезла из ванны. — Затем добавила: — Сэм, что-то случилось?
— Ничего не случилось, Джин. — По крайней мере, пока, подумал он, ибо предчувствие беды не покидало его.
Он ожидал, что Джин будет светиться от радости, предвкушая встречу с Лили, но увидел, что она чем-то обеспокоена.
— Давай пройдем туда, — предложил он, кивнув в дальний угол вестибюля, где стояли кресло и диван.
Джин сразу же рассказала ему о своих тревогах.
— Сэм, я начинаю думать, что это Марк посылал мне факсы.
Он заметил боль в ее глазах.
— Почему ты так думаешь? — спокойно спросил он.
— Потому что он проговорился. Он знает, что я была пациенткой доктора Коннорса. Я никогда ему об этом не рассказывала. И еще кое-что. Вчера он интересовался у портье, не получила ли я факс, и был явно разочарован тем, что факс не пришел. Дело в том, что факс ошибочно включили в чью-то почту. Марк рассказал мне, что работал вечерами в клинике доктора Коннорса, причем в то же
— Джин, обещаю, мы будем присматривать за Марком Флейшманом. Скажу тебе прямо. Я никогда не был в восторге, что ты доверилась ему. Надеюсь, ты не передала ему то, что утром сказал Майклсон.
— Нет, не передала.
— Не хочу тебя пугать, но я считаю, что тебе нужно соблюдать осторожность. Ручаюсь, что человек, рассылающий факсы — кто-то из твоего выпускного класса. Кто бы им ни оказался — Марк или другой, прибывший на встречу, — я больше не считаю, что это из-за денег. Думаю, мы имеем дело с психотической, потенциально опасной личностью.
Он посмотрел на нее долгим взглядом.
— Тебе понравился Флейшман, верно?
— Верно, — призналась Джин. — Вот почему мне так трудно поверить, что он может быть вовсе не тем человеком, каким кажется.
— Рано еще об этом говорить. Ладно, я кое-что привез, надеюсь, это поможет тебе встряхнуться.
Он достал из кармана фотографию Лили и объяснил, в чем дело. Затем краем глаза увидел, как в отель заходят Гордон Эймори и Джек Эмерсон.
— Может тебе лучше подняться к себе и там посмотреть, — предложил он. — Явились Эймори и Эмерсон, если они заметят тебя, то подойдут.
Джин быстро прошептала: «Спасибо, Сэм», взяла фотографию и поспешила к лифту.
Увидев, что Гордон Эймори заметил ее и собрался догонять, Сэм двинулся на перехват.
— Мистер Эймори, — сказал он, — вы уже решили, как долго здесь пробудете?
— Самое позднее до выходных. А почему вы спрашиваете?
— Потому что если мисс Уилкокс в ближайшее время с нами не свяжется, мы сочтем ее пропавшей без вести. И в этом случае нам придется гораздо обстоятельней беседовать с людьми, которые общались с ней перед исчезновением.
Гордон Эймори пожал плечами.
— Она с вами свяжется, — отмахнулся он. — Однако официально заявляю, если вы пожелаете связаться со мной, то я останусь в этих краях даже после того, как съеду отсюда. При посредничестве Джека Эмерсона, нашего агента, мы намерены приобрести большой участок земли, на котором я планирую построить свою корпоративную штаб-квартиру. Поэтому, выехав из отеля, я планирую пожить несколько недель у себя в Манхэттене.
Джек Эмерсон с кем-то разговаривал у конторки, а теперь подошел к ним.
— Есть новости про гаденыша? — спросил он у Сэма.
— Гаденыша? — вскинул брови Сэм. Он прекрасно понял, что Эмерсон говорит о Робби Бренте, но виду не подал.
— Нашего местного комика, Робби Брента. Ума ему что ли не хватает понять, что любые гости, пропавшие или не пропавшие, как та рыба — на третий день смердят? В смысле, достал он уже этим рекламным трюком.
Похоже, Эмерсон порядочно хлебнул виски за обедом, подумал Сэм, глядя на его раскрасневшуюся физиономию.
Оставив без внимания замечание о Бренте, он сказал: