Могильный камень и каменные короли
Шрифт:
— Ну, тебе надо чем-то занять мысли.
— Может, хотя бы не тем… что во мне застряло? Ахх.
— Извини, моя вина. Задела рукой. Нечаянно. В такое время все эти писания о праведности боли в битве принимают новый оттенок, не так ли?
— Пожалуйста, не о том, что во мне застряло.
— Мы уже почти у транспортов. И в нас пока не стреляли. И ты вышвырнул двух врагов Императора из этого мира в бесконечную пустоту, где их никогда более не озарит свет. На что нам жаловаться, в самом деле?
— Ннгхн. Не надо!
— Сам виноват. Я не шутила. Сороритас никогда не шутят.
— Никогда?
— Насколько это тебе известно. Медик! — закричала Сарелл, увидев лицо, смотрящее на них из кабины транспорта.
Псинтер не давала себе поднять на него взгляд. Пока еще нет. Путь к Моровому Королю вел через участок, где новые бригады свалили груды «Висельных пауков», оставшихся после четвертой битвы при Высоком Ущелье. Петляя между обломками, она не могла позволить себе остановиться, чтобы посмотреть, и не решалась отвести глаз от тропинки, пока двигалась.
— Прикрываю! — закричал Гаттер, шеф сопровождающей Псинтер бригады. Голос заглушил даже треск лазерных лучей, которыми он поливал все позади, не особо надеясь во что-либо попасть. — Прикройте ее! — заорал он снова, на этот раз у нее над ухом, и те немногие стрелки, что еще остались за ними, послушно дали нестройный, слабый залп в темноту. Вскоре Псинтер услышала ответный имперский огонь из лазеров, более медленный и осторожный. И более точный: когда Гаттер прокричал «Двое упали! Трое!», она поняла, что не слышала воплей. Кто бы ни гнался за ними, они стреляли, чтобы не ранить, но убить.
Женщина бросилась направо и обнаружила путь среди расколотых надвое шасси «пауков». По нему можно было выйти к следующему проходу, откуда она могла бы незамеченной пробраться к Королю. Она едва не замерла на месте, пытаясь взвесить шансы — эти несколько метров были смертельно опасны, но мысль о том, чтобы умереть в прицеле имперца, не завершив миссию, была невыносима. Прежде чем Псинтер успела сознательно принять решение, ноги уже сами понесли ее туда. Она бежала, тяжело дыша, и высоко и дергано поднимала колени, как будто уже чувствовала порезы на ногах.
— Бросаю! — завопил Гаттер. Псинтер услышала лязганье металла о металл, а затем хриплый звук взрыва одной из ручных гранат, которые они смастерили из топлива для резаков и намытых кристаллов.
— Прикрываю! — завопил он опять. И снова лазерный огонь. Тупой мужлан. Он раздулся от гордости, когда узнал, что его бригада будет сопровождать женщину к Королю, и всю дорогу бежал и орал, не обращая внимания на ее приказы. Если только они останутся в живых, Псинтер хотелось бы подвесить его за яйца прямо с Королевского…
Слишком поздно. Гаттер решил не идти по ее следам, а вместо этого пробраться прямо через корпус «Висельного паука», и теперь он визжал и бился в переплетении проволоки, на которую не удосужился взглянуть, прежде чем лезть. На «пауках» была натянута режущая проволока с запоминающим сердечником — потери среди бригад, которые их разделывали, были просто безумные — и когда Гаттер начал вырываться, она затянулась и вздернула его. Кровь начала капать в пыль вокруг его ботинок.
— Соберись, — зашипела Псинтер, — стой тихо, чтоб больше не резаться, и стреляй, пока можешь!
Признаков того, что он услышал, не было. Она подумала, не пристрелить ли его, но это дало бы преследователям понять, что по крайней мере один противник еще жив. Больше никого из бригады не было видно.
Нужно еще лишь несколько минут. Псинтер упорхнула в лунные тени, сжимая в руке ключ к Моровому Королю.
— Кладбищенский Храм, вы слышите меня? Кладбищенский Храм, пожалуйста, ответьте в любом диапазоне. Кладбищенский Храм! Я — сестра Гоха Сарелл, я еду в транспорте Муниторума к вашему местоположению.
Адальбрект стоял на коленях в пассажирском отсеке транспорта, Киноза осматривала его, а Вошени губкой убирал кровь из-под железного обрубка, торчащего из плеча. Даже попытка снять куртку становилась агонией. Капли из аптечки немного приглушили боль, но заодно с ней и мысли.
— Повтори, что они сказали? — спросила Киноза, нахмурившись от напряжения. Она всеми силами старалась удержать его в сознании, пока транспорт, раскачиваясь, делал поворот под прямым углом.
— В… — рот Адальбректа внезапно пересох. От шока он терял влагу, но ни у кого не было с собой фляги с питьем. — В эту ночь Короли снова обретут свои голоса. Не знаю, что это значит.
Он снова уронил голову, чувствуя постыдную радость из-за сухости во рту, благодаря которой он мог больше не говорить. Все это должно было планироваться прямо у них под носом. Целый заговор, целая система верований развивалась, пока он, счастливый, каждые шесть часов ходил читать им проповедь и писал радостные письма в штаб Миссионарии на развалинах Высокого Улья. Степень участия в литаниях и гимнах воодушевляет. Демонстрируется позитивная реакция на аквилу и притчи, выбранные главой миссии. Прихожане, по всей видимости, понимают духовную необходимость в покаянии путем исповеди и бичевания.
Прихожане устроили вооруженное восстание и объявили четыре боевых машины Архиврага своими Королями. Адальбрект закрыл глаза.
— Кладбищенский Храм! — донесся из кабины металлический, искаженный внутренним воксом голос Сарелл. — Говорит Сарелл, Адепта Сороритас из Ордена Пера, любому из персонала Механикус, который это слышит! У нас есть причина полагать, что этот рейд мятежников направлен на… Каменных Королей. О-ответьте!
— Что это? — спросил Вошени. Киноза ответила неуверенным мычанием. Адальбрект, который подумал, что это была просто очередная нота в его звенящей и полной шорохов голове, открыл глаза и прислушался.