Могилы героев. Книга первая
Шрифт:
– Эля, извини меня за эти вопросы. Я вынужден их задавать. Иначе я не смогу остановить этого человека. Постарайся вспомнить что-нибудь особенное. Может быть, от него как-то странно пахло или ткань его одежды показалась тебе необычной?
– Нет, ничего такого я не помню.
– Хорошо. Спасибо, Эля. Но если ты что-нибудь вспомнишь, обязательно расскажи мне. Если меня не будет рядом, расскажи папе, а он меня обязательно найдет. Договорились?
– Да.
Олег улыбнулся ей. Ему так хотелось приободрить этого ребенка.
Гуля
Его пригласили на кухню, угостили отменным кофе и восточными сладостями. Застольная беседа протекала вокруг отвлеченных тем. До замужества Фатима Ибрагимовна училась на историка. Послушать ее было интересно. Ни Олег, ни Эхтирамовы-старшие намеренно не касались неприятной темы, которая привела Костырева в их дом.
– Нет, что вы,- улыбался Олег.- Мои познания в истории довольно ограничены. Верней сказать – ограничены курсом средней школы. Хотя у нас был очень хороший преподаватель. Но, к сожалению, любовь к истории он мне не привил. Я, вообще, был "твердым" троечником. Учеба меня не интересовала. Мне интересно было происходящее вокруг.
– Вы описали наших мальчишек,- улыбнулась Фатима Ибрагимовна.- У них тоже нет тяги к учебе. А вот с девочками иная история.
– Это правильно,- кивнул Алихан Гусейнович.- Если за девочку выбор сделают родители, то мальчик должен думать и заботиться о себе сам.
– Я могу выйти на балкон?- Спросил хозяев Олег.
– Курите на кухне,- кивнула Фатима Ибрагимовна.- Муж не курит, но ничего страшного если вы закурите здесь. У нас очень хорошая вентиляция.
– Спасибо, но я хотел бы осмотреться.
– Вот в чем дело,- кивнула Фатима Ибрагимовна.- В таком случае, я провожу вас.
Как только Олег открыл дверь в лоджию, гостиная тут же наполнилась шумом улицы: автомобильный гул, перестук трамвайных колес, запах выхлопных газов.
Олег притворил за собой дверь и подошел к перилам. Перед ним открылся вид на оживленный проспект. Автомобили плотным потоком двигались в обе стороны. На перекрестках раздавались трамвайные звонки. Начинался час пик. Олег закурил, облокотился на перила и принялся изучать улицу. По счастью, на другой стороне лежала набережная закованная в железобетон. Обширный, облагороженный водоем сумрачно темнел под осенним небом. Метрах в двадцати от берега, едва заметно покачивалась баржа, переделанная в ресторан на воде. От берега к барже вел длинный трап, украшенный спасательными кругами.
Олег непроницаемо смотрел вдаль, его мысли были заняты предстоящим разговором с Гулей. И подспудно по краешку сознания скользили полуобрывочные вопросы, какие-то отдельные фразы. Сам того не замечая, Олег примерял на себя чужую одежду, пытаясь понять мотивацию преступника, его чувства, образ его мыслей…
– Олег Дмитриевич,- окликнул его Алихан Гусейнович. Оказалось, что Олег задумался так глубоко, что потерял счет времени. Сигарета в его руке давно погасла.- Олег Дмитриевич, Гуля проснулась.
– Здравствуй, Гуля,- улыбнулся Олег, глядя на стоявшую возле окна девушку.- Я из милиции, и я должен поговорить с тобой.
Она на самом деле была красива.
– Меня зовут Олегом Дмитриевичем,- продолжал Костырев.- Можешь называть меня Олегом. Родители объяснили тебе, зачем я здесь? Гуля, я хочу помочь тебе, но для этого ты должна верить мне так, как веришь родителям. Это трудно, ты видишь меня впервые. Но о многом мы никогда не сможем рассказать родным, так что иногда легче разговаривать с посторонними. Гуля, ты готова к этому разговору?
Девушка кивнула в ответ.
– Я видел в вашей гостиной рояль. Это твой инструмент?
– Да. Я занимаюсь музыкой.
– Однажды я шел по вашей улице и вдруг услышал пение девочки. Это было настолько неожиданно, что я остановился и несколько минут смотрел на ее балкон. Самой девочки в тот день я так и не увидел. Но ее пение я помню до сих пор. А сегодня я понял, что стоял тогда возле твоего дома.
– Раньше я часто пела на балконе. Мне нравилось петь, вплетая голос в городской шум.
– Наверно, ты тоже хочешь стать историком?
– Да.
– Гуля, так или иначе, но какое-то время рядом с тобой, в опасной близости от тебя находился этот человек. Если ты постараешься, ты его обязательно вспомнишь. Вспомнишь его взгляд, его лицо. У него должен быть особенный взгляд. Гуля, закрой глаза и постарайся вспомнить его. Я прошу тебя, сядь в кресло. Закрой глаза и постарайся вспомнить.
Олег смотрел, как она неподвижно сидит в кресле с закрытыми глазами, и думал о том, что должен найти начало в этой порочной цепи событий. А в этом ему могла помочь только сама девушка.
Неожиданно Гуля вздрогнула и широко открыла глаза. Ее красивое лицо изломалось от беззвучного плача.
– Что с тобой, Гуля?- Олег присел рядом с ней.- Ты вспомнила?
– Я увидела его глаза...
– А его лицо, Гуля. Ты видела его лицо?
– Нет, только глаза…
Она вдруг разрыдалась так тяжко с надрывом, что Костырев проклял себя за то, что начал разговор именно с этого.
– Успокойся, Гуля. Успокойся, приди в себя. Посмотри на меня. Успокойся и не бойся ничего. Больше он не подойдет к тебе…- Он говорил еще что-то, говорил спокойным, убедительным тоном до тех пор, пока она не перестала плакать.
После этого она сидела в кресле и приходила в себя. Олег сходил на кухню за стаканом воды, а вернувшись, обнаружил в комнате Эльвину. Она смотрела на него с неприязнью, и пришлось постараться, чтобы выпроводить ее за дверь.
Когда Эльвина ушла, Олег остановился возле окна. Сейчас важно было начать беседу правильно. Нервы у девушки действительно были на пределе. Еще один неверный шаг и она может напрочь замкнуться из страха испытать еще больший страх. Олег смотрел на оживленный проспект, на ресторан-баржу, уже освещенный разноцветными фонарями, и думал о том, что маньяк, возможно, уже бродит в толпе возле дома, смотрит на ее окна алчущим взглядом. Олег вздохнул и посмотрел на девушку.