Мои классики
Шрифт:
Мой
Пушкина я очень люблю. У меня несколько изданий собраний его сочинений. И одно издание очень старое – 1882 года, оставшееся мне в наследство от моих предков по отцовской линии, то есть от деда и прадеда. Открываю я его крайне редко. Обязательно сажусь за стол и аккуратно перелистываю страницы, которые, как мне кажется, пахнут еще тем временем.
Когда я учился на первом курсе медицинского института, я играл Пушкина в школьном (то есть в школе, которую я только что закончил) спектакле. Поставлен спектакль был по письмам Александра Сергеевича. Я думаю, что пригласили меня на эту роль по двум причинам. Первая: я был победителем конкурсов чтецов. И вторая: у меня были модные в то время большие кудрявые бакенбарды. В спектакле все было по-настоящему. У меня был настоящий фрачный костюм, бант, а Наталья Николаевна была в белом длинном платье в духе девятнадцатого века. На сцене горели свечи в подсвечниках. Ничего не помню из этого спектакля. Помню только дикое волнение и возникшую любовь к десятикласснице, игравшей Гончарову.
Моя мама в школьном спектакле играла в «Цыганах» Земфиру. Закончила школу моя мама на «отлично». Но в 1939 году золотых медалей не было, их еще не придумали. И ее наградили толстым седьмым томом Пушкина, в котором были его драматические произведения. Это было знаменитое академическое издание к столетию со дня смерти поэта. В 1937 году маминого папу расстреляли. Может быть, Сталин так решил отметить столетие со дня убийства Пушкина? Черный юмор. На книге надпись: «Отличнице Розиной Шуре в память о годах, проведенных в 329-й школе Красногвардейского района г. Москвы. Директор школы (подпись неразборчива, но я думаю, что это Камышов), 23 июня 1939 года». Здесь же стоит школьная печать. К слову сказать, из этого маминого класса с войны не вернулся ни один мальчик. Впрочем, к Пушкину это не имеет никакого отношения.
Эта книга у нас хранится до сих пор, как и еще одна ровно такая же, но с другой надписью. Дело в том, что за три года до награждения мамы в школе и за несколько месяцев до своего ареста мамин папа уже подарил (странное совпадение) седьмой том того же академического издания. На книге надпись: «Любимой дочурке Шурусеньке от папы и мамы».
Удивительно, что вся библиотека маминых родителей после их ареста пропала, а вот эти два одинаковых седьмых тома с драматическими произведениями остались. Драматическая история.
Поэтому этот раздел книги я посвящаю, конечно же, своей маме.
Из стихотворения «Осень» (1833). Пушкин A. C. Собрание сочинений: В 10 т. – М.: Художественная литература, 1962. – Т.2. – С.379.
Я помню чудное мгновенье:Передо мной явилась ты,Как мимолетное виденье,Как гений чистой красоты.В томленьях грусти безнадежной,В тревогах шумной суеты,Звучал мне долго голос нежныйИ снились милые черты.Шли годы. Бурь порыв мятежныйРассеял прежние мечты,И я забыл твой голос нежный,Твои небесные черты.Из стихотворения «К ***» (1825). Пушкин A.C. Собрание сочинений: В 10 т. – М.: Художественная литература, 1962. – Т.2. – С.89.
Гастарбайтер (от немецкого «gast» – гость и «arbeiter» – работник). Наемный иностранный рабочий, как правило, приезжающий на заработки из слаборазвитой страны в более развитую. Учитывая, что у нас в стране много гастарбайтеров, можно сделать вывод, что мы по сравнению с какими-то другими странами более развитые. В то же время, приезжая в более развитые страны, мы иногда чувствуем себя гастарбайтерами.
Рэп – это такие музыкальные ритмичные речевки, пришедшие в Россию от афроамериканцев, то бишь негров. Это еще раз подтверждает нашу глубинную связь с ними. Так что Пушкин, если бы он был жив, в рэпе точно был бы первым.
После медицинского института я ушел в плавание. В Тихом океане мы ловили скумбрию под Японией. Мы – это «плавбаза Наталья Ковшова». 150 рыбообработчиц и 150 рыбаков. Скумбрию тут же обрабатывали и закатывали в консервные банки с оливковым маслом. Осень. Шторма. Хмурое небо. В судовой библиотеке я взял «Евгения Онегина». Книга была зачитана до дыр. И, казалось, пахла рыбой. Это отдельное ощущение – читать «Евгения Онегина», когда вокруг тебя только серая вода, под тобой 10 тысяч метров, а над тобой – серое небо.
«Всем в каюты, надеть спасательные жилеты, задраить иллюминаторы, опустить бронячки, туго завернуть барашки». Я кинулся к рундуку – спасательного жилета нет. Лег на свою верхнюю полку и открыл этого самого «Евгения Онегина».
И страшно ей; и торопливоТатьяна силится бежать:Нельзя никак; нетерпеливоМетаясь, хочет закричать:Не может…Я лежал и думал, что если будет качать, то в положении лежа меньше будет тошнить. Но нас не качало. Нас просто клало на бок под углом 90 градусов. Когда положило первый раз, я вылетел из своей норки и упал на противоположную переборку.