Мои любимые блондинки
Шрифт:
– У нас?! Милиция?! – Стасик недовольно поджал губы и без энтузиазма посмотрел на Наташу. – Помните, куколки мои, такой красавец стеснительный с цветами из огурцов. Нам их потом даже есть было жалко…
– Алеша из Богородска! – ахнула Лариса. – Не может быть! Что он мог наделать?! Ему же только нимба не хватало?! Практически святой человек!
– Вот он и получил сейчас, наверное, свой нимб где-нибудь там… – Следователь выразительно поднял глаза к потолку и вздохнул устало. – Убили его, зверски убили…
Посмотрев на остолбеневших редакторов и заглянув на секунду в бездонные от ужаса глаза Ларисы, он медленно произнес:
– Вот такие у нас дела… ребята и девушки.
– Тише! Пятницкая из Киева звонит! – кричит Юля и нежно дует на свежепокрашенные ногти. – Она там нашла мужика, который утверждает, что он родственник английской королевы! А еще девочку, которая подражает голосам птиц…
– А я, может, родственник Кайли Миноуг! – Стасик просто вне себя: у него пропала какая-то важная щетка для волос. – Тут ва-абще кругом родня – кому что надо, то и берут…
– Ну во-от, – Юля продолжает любоваться влажным блеском ногтей, не обращая на Стасика никакого внимания (вчера он, видите ли, никак не успевал сделать ей укладку, поэтому она объявила ему двадцатичетырехчасовой бойкот). – И у этого родственника даже есть новогодняя открытка от Елизаветы…
Сегодня кровавая тема – «Одаренные дети». Бойко жалуется, что в каждом углу ей мерещатся родители гениев, готовые вцепиться ей в горло, а мне все время вспоминается Хармс: «Что лучше, дети или покойники?» И в самый разгар этого бардака в редакции появляется Светка Чопурян. Разумеется, не одна, а с ребенком.
Света проработала с нами недолго. Редактор она была неплохой, да и работа ей нравилась, но ее суперплан «рожу по-быстренькому и снова на работу!» с треском провалился. То ли кавказские традиции победи-1И европейское воспитание, то ли материнский инстинкт одолел карьерные амбиции, ну и, разумеется, потому что ее деньги в семейном котле не были главными, но Света решила не совмещать детей и телевидение. И еще ей очень хотелось подольше кормить ребенка грудью, потому что это очень полезно для нервной системы малышей. Нашим девушкам Света исправно звонила, спрашивала, как дела, и пыталась рассказать о последних достижениях на ниве материнства. Все искренне радовались ее звонку и грозились приехать в гости на смотрины. А потом клали трубку и тут же забывали про обещания – биоритмы кормящих матерей и работающих на телевидении редакторов, увы, не совпадают.
Не дождавшись дорогих гостей, в один прекрасный день Света сама пришла на студию, чтобы поболтать и похвастаться карапузом. Совершенно непонятно, почему именно в этот прекрасный день мы готовили эфир «Одаренные дети».
– Ой, мои дорогие! – пропела Света. – Как же я рада вас всех видеть!
Я подхожу поздороваться и посмотреть на мирно дрыхнущего в рюкзачке-кенгурятнике младенца. Вот, наверное, кому сейчас хорошо.
– Светуль! Лапуль! – вносится в комнату Наташа. – Какой чудесный малыш!
– Какая ты молодец, что зашла! – Лариса гладит пальцем щечку малыша. – Чаю будешь?
Потом мы дружно усаживаем Свету на свободный стул рядом с Юлей и… разбегаемся врассыпную. Что делать – работа не ждет.
– Алло, алло! – надрывается Лариса. – Ничего не слышно! – И выбегает в коридор, стуча каблуками. – Вы выезжаете или нет? А кто ребенка сопровождает?
– Андрей, ты это серьезно про Волочкову? – приступает тем временем к допросу Бойко. – Или издеваешься?
– Да! – я очень устал от всех этих гениев и потому могу вспылить в любую минуту. – Да, хочу! Если Настя впервые появится после родов у нас, то будут рейтинги!
– Завтра, значит, появится? – шипит Бойко и в сердцах хлопает по столу одной из своих многочисленных записных книжек. Та тут же разваливается и осыпается на пол, и Наташа незамедлительно хлопается на колени и уползает под стол. – Ты что, не понимаешь? Это же невозможно, – ворчит она из-под стола, – она родила только в субботу вечером!
– Да, но в понедельник она уже выписалась из роддома! – Я тоже лезу под стол, и мы вместе ползаем по полу, собирая эти проклятые листки. – Ты видела первую страницу «Комсомольской правды»? Во вторник она уже танцевала! Так что, ей в четверг трудно прийти на эфир?!
Наташа пыхтит, потому что никак не может выцепить из-под стола еще один листик.
– Почему ты не забьешь это в телефон? – я ловко вытаскиваю упрямую бумажку и смотрю на нее. – И почему у тебя под буквой «О» собрано все что ни попадя? Вот что, например, у тебя здесь делает доктор Куренков?
– Потому что он Окулист! – Бойко, вся в пыли, любовно раскладывает незатейливый пасьянс, реанимируя записную книжку.
– Алло, алло! – продолжает кричать Лариса. – Я вас спрашиваю: кто сопровождает ребенка?! – Лариса звонит в гостиницу, где в ожидании эфира томится шестилетняя девочка с бантами, которая знает наизусть всего «Евгения Онегина», но не может запомнить номер машины, которая должна ее встречать у отеля.
И тут малыш Чопурян, про которого мы, находясь в предэфирном состоянии, напрочь забыли, не выдерживает и начинает вопить. Просто удивительно, как такое маленькое существо может так орать… Мы ошарашенно смотрим на источник крика, а Света, мило улыбнувшись, ловким натренированным движением расстегивает кофточку и прикладывает к груди своего то ли мальчика, то ли девочку. Младенец, гукнув, тут же в нее вцепился.
– Как пиявка… – Юля с каким-то мистическим ужасом косится на младенца.
Ларисе тем временем кто-то сообщал в трубку, что девочку, знающую наизусть всего «Евгения Онегина», сопровождает мама, которая скоро вернется в гостиницу. Сама же Лариса смотрит на Свету Чопурян и думает о том, что она своему Данилке не то что Пушкина, а вообще уже года два ничего не читала…
– Ой, как же я могла забыть, – спохватывается Лариса и, дав отбой гостинице, тут же набирает номер матери. – Мам, это я. Мам, я совсем забыла, ты не возьмешь Данилку на выходные?
Миша с Леной возвращались в Москву. После бурного прощания с Киевом Пятницкой до сих пор было плохо, и поэтому на предложение Миши пойти в вагон-ресторан она ответила решительным отказом:
– Ты смерти моей хочешь? Я, конечно, баба здоровая, но всему же есть предел…
– Ну, пойдем, – уговаривал ее Миша, который всегда маялся в поездах. – По чашке чаю, и спать.