Мои песенки

Агнивцев Николай

ПРЕДАНИЕ О ЧЕРНОМ КАМНЕ

В стране, где измену карает кинжал,Хранится в народе преданье,Как где-то давно некий Паж вдруг засталПринцессу во время купанья!И вот, побоявшись попасть на глазаПридворной какой-нибудь даме,Он прыгнул в отчаянье, словно коза,За черный обветренный камень.Но сын Афродиты не мог нипочемСнести положенья такого!И стал черный камень прозрачным стекломПод взором Пажа молодого!Для вас, о влюбленные, был мой рассказ!И хоть было очень давно то,Давайте за это еще лишний разПрославим малютку Эрота!

ТРИ НАБОБА

Где-то давно, друг от друга особо,Жили да были три старых набоба.Верили твердо они с давних пор,Что, мол, спина — просто пыльный ковер.Но

как-то раз их раскаянье взяло!И порешили они, для начала,Так управлять, чтоб отныне впередВ масле катался их добрый народ!С этой целью сошлись на советеПервый, второй и задумчивый третий…И, опираясь десницею в лоб,Молвил задумчиво первый набоб:— Всею душой устремляясь к народу,Я упраздняю плохую погоду,Зонтик огромный воткну в небосвод,Чтоб не чихал мой любезный народ!Было торжественно слово второго:— Я же для блага народа родногоРаспоряжусь, comprenez vous, chaque jour [5] Делать пейзанам моим маникюр!И в умилении каждый особоСлушали третьего оба набоба:— Я же для блага отчизны роднойПросто возьму и — уйду на покой!

5

Comprenez vous, chaque jour (франц.) — понимаете, каждый день.

МАДАМ ДЕ ШАВИНЬОМ

Сам Папа мне свидетель,Что на сто верст кругомИзвестна добродетельМадам де Шавиньом!Ей не страшно злоречье!Белей чем снежный ком,И реноме, и плечиМадам де Шавиньом!И, словно ангелочки,Вдаль тянутся гуськом12 юных дочекМадам де Шавиньом!И к этой строгой дамеЯвился как-то разС фривольными мечтамиПриезжий ловелас!Но был от пылкой страстиОн сразу исцелен.Когда в ответ на «Здрассте»Она сказала: «Вон»!Когда ж от нагоняяОн бросился назад,Добавила, вздыхая:— Вон… Свечи ведь горят!И вмиг погасли свечи!И на сто верст кругомВо тьме сверкнули плечиМадам де Шавиньом!

БРАТ АНТОНИО

В монастырской тихой келье,Позабывши о веселье(Но за это во сто кратВозвеличен Иисусом),Над священным папирусом,Наклонясь, сидел аббат:Брат Антонио — каноник,Муж ученый и законник,Спасший силой Божьих словОт погибельных привычек49 еретичекИ 106 еретиков!Но черны, как в печке вьюшки,Подмигнув хитро друг дружкеИ хихикнув злобно вслух.Два лукавых дьяволенкаСымитировали тонкоПару самых лучших мух!И под носом у аббатаМежду строчками трактатаСели для греховных дел…И на этом папирусеПовели себя во вкусеСта Боккаччьевых новелл!И охваченный мечтамиВспомнил вдруг о некой дамеРазмечтавшийся аббат!..И, без всяких апелляций.В силу тех ассоциаций,Был низвергнут прямо в ад:Брат Антонио — каноник,Муж ученый и законник,Спасший силой Божьих словОт погибельных привычек49 еретичекИ 106 еретиков.

МЕСЯЦ — ГУЛЯКА НОЧНОЙ

Месяц — гуляка ночнойВышел гулять в поднебесье…Тихой ночною поройС шустрою звездной толпойЛюбо ему куролесить…Месяц — гуляка ночной —Вышел гулять в поднебесье…С пачками свечек, сквозь тьму,Выбежав вмиг для проверки,Сделали книксен емуЗвездные пансионерки…Месяц же, ленью томим,Вместо обычной работыСтал вдруг рассказывать им —Анекдоты!..Если темной летней ночьюВы увидите воочью,Как с полночной выси дальней,Впавши в обморок повальный,Тихо падают без счетаЗвездочки различные —Это значит — анекдотыБыли неприличные!..

ТАК ПОЕТСЯ В СТАРОЙ ПЕСНЕ

В старом замке за гороюОдинокий жил Кудесник.Был «на ты» он с Сатаною.— Так поется в старой песне.Был особой он закваски:Не любил он вкуса пудрыИ не верил женской ласке,Потому что был он мудрый!Но без женской ласки, право,Жизнь немного — хромонога!Деньги, почести и слава Без любви?..Да ну их к Богу!И сидел он вечер каждый,О взаимности тоскуя.И задумал он однаждыСделать женщину такую,Чтоб она была душевноНаподобие кристалла,Не бранилась ежедневноИ не лгала! И не лгала!И, склонясь к своим ретортам,Сделал женщину Кудесник,Ибо он «на ты» был с чертом!— Так поется в старой песне!И, чиста и непорочна,Из реторты в результатеВышла женщина!..Ну точноЛотос Ганга в женском платье.И была она покорна,Как прирученная лайка,Как особенный, отборныйЧерный негр из Танганайка!И как будто по заказуВсе желанья исполняла!..И не вскрикнула ни разу,И ни разу не солгала…Ровно через две неделиВышел из дому кудесникИ… повесился на ели!— Так поется в старой песне!

ПАЖ ЛЕАМ

У короля был паж Леам —Проныра — хоть куда!146 прекрасных дамЕму сказали: «Да!»И в Сыропуст, и в МясопустЕго манили в тон:146 прекрасных устВ 146 сторон!Не мог ни спать, ни пить, ни естьОн в силу тех причин,Ведь было дам 146,А он-то был — один!Так от зари и до зариСвершал он свой вояж!Недаром он, черт побери,Средневековый паж!Но как-то раз, в ночную тьму,Темнее всех ночей,Явились экстренно к нему146 мужей!И, распахнув плащи, все вразСказали: «Вот тебе,О, паж Леам, прими от нас146 бэбэ!»— Позвольте, — молвил бледный паж,— Попятившись назад…Я очень тронут!.. Но куда жМне этот «детский сад»?Вот грудь моя! Рубите в фарш!Но, шаркнув у дверей,Ушли, насвистывая марш,146 мужей!

ЭКЗОТИЧЕСКИЕ ТРИОЛЕТЫ

Жил-был зеленый крокодилАршина эдак на четыре…Он был в расцвете юных сил!И по характеру он был,Пожалуй, самым милым в миреЗеленый этот крокодилАршина эдак на четыре!Вблизи же, как бутон, цвелаСлониха так пудов на двести!..И грациозна, и мила,Она — девицею была…И, безо всякой лишней лести,Как роза майская цвела,Слониха та пудов на двести!Слониха та и крокодилДошли в любви вплоть до чахотки!Слонихин папа строгий былИ брака их не разрешил!Слова финальные коротки:Слониха та и крокодилСкончались оба от чахотки!

ГОСПОЖА ЧИО-САН ИЗ КИОТО

О Ниппон! О Ниппон!О фарфоровый звонИз-за дымки морского тумана!О Ниппон! О Ниппон!Шелком тканый Ниппон!Золотистый цветок океана!Ах, весной весь НиппонПоголовно влюблен,И весной, сердцем к сердцу приникши,Разбредясь по углам,Все целуются тамОт Микадо — до голого рикши!Даже бонза седойЗа молитвой святойВсем богам улыбается что-то…Лишь одна, лишь одна,Как фонтан холодна,Госпожа Чио-Сан из Киото!И шептали, лукаво смеясь, облака:— Чио-Сан! Чио-Сан! Полюби хоть слегка!И шептали, качаясь на стеблях цветы:— Чио-Сан! Чио-Сан! С кем целуешься ты?И шептал ей смеющийся ветер морской:— Чио-Сан! Чио-Сан! Где возлюбленный твой?И шептало ей юное сердце:— Ах, как хочется мне завертеться!И откликнулась Чио на зов майских дней.И однажды на пристани вдруг перед ней —Облака, и цветы, и дома, и лунаЗакружились в безудержном танце!..Полюбила она, полюбила она —Одного моряка-иностранца!Он рассеянным взором по Чио скользнул,Подошел, наклонился к ней низко,Мимоходом обнял, улыбнулся, кивнул,И — уехал домой в Сан-Франциско.И осталась однаЧио-Сан у окна!А моряк где-то рыщет по свету!..И весна за веснойПроходили чредой,А любимого нету и нету!И шептались, лукаво смеясь облака:— Чио-Сан! Чио-Сан! Не вернешь моряка!И шептали, качаясь на стеблях цветы:— Чио-Сан! Чио-Сан, с кем целуешься ты?И шептал ей смеющийся ветер морской:— Чио-Сан! Чио-Сан! Обманул милый твой?И шептало ей юное сердце:— Ах, как хочется мне завертеться!Но сказала в ответЧио-Сан: «Нет! Нет! Нет!Не нарушу я данного слова!»И ночною поройС неотертой слезойЧио-Сан… полюбила другого!

ПЛЕЧИ МАДЛЕН

Взвивайтесь Былого ракетыПро бал в «Казино — Табарен»,Про легкую пену Моэта,Про звездные плечи Мадлен!Когда в перевернутом зале,Среди мимолетных измен,Бесстрастные люстры сверкали,Как звездные плечи Мадлен!..И вот прошуршало все этоИ скрылось… Как бархатный трен,Как легкая пена Моэта,Как звездные плечи Мадлен!