Мои поцелуи вкуса крови
Шрифт:
— Ну, как знаешь. Кстати, я тут твоих подчиненных… немного того. Извини, так получилось.
— Эти глупцы сами во всем виноваты, об этом не стоит и говорить. Думаю, нам нужно отправиться в путь как можно скорее.
— Тогда внесем еще один пункт в договор. Мне, знаешь ли, не надо, чтобы твои тут беспредельничали. Нам тоже проблемы тут не нужны. Так что на время отсутствия пускай мои подчиненные за ними приглядывают. Кстати, все забываю спросить, откуда вы? Ага, поняла. А сюда чего решили податься, с питанием там, что ли, стало плохо? А вообще много там таких, как мы? Я в свое время искала, но все без толку.
— Нас осталось не так уж и много, а с питанием…
— Еще бы: народ черт-те что хавает — одни нитраты, пестициды и генноизмененные продукты. Представляю, что за кровь у них. Ну что, я быстренько смотаюсь, отдам распоряжения и в путь-дорогу?
— Ты забыла, что я не могу выходить на солнце!
— Придумаем что-нибудь, не терять же целый день.
— Если хочешь, я дам тебе что-нибудь переодеться, твой костюм в таком виде…
— Не бери в голову, придумаю что-нибудь. Кстати, насчет питания, думаю, заморачиваться не стоит. По дороге всегда можно подкрепиться; лохотронщиков даже тут не так уж трудно найти. А эти консерванты, между нами говоря, такая гадость! Кстати, а кто твоя пища?
— Моя?… Карточные шулеры и уличные проповедники.
— Тоже неплохой выбор, те еще козлы. А он предпочитал грабителей.
— Да, для него не составляло труда обернуться волком и бежать много часов подряд, чтобы оказаться там, где водятся разбойники. Он предпочел бы остаться голодным, нежели тронуть невинного человека…
— А еще он любил картины, особенно пейзажи.
— Да, солнечные. А как прекрасно он играл на клавесине, помнишь?
Если бы кто-нибудь случайно заглянул в подземелье, то был бы до крайности удивлен открывшейся перед ним картиной. В помещении, стены которого задрапированы черной тканью, прямо на полу, прислонившись к постаменту, на котором стоит пустой гроб, сидят две молодые женщины и мило беседуют. Одна из них, с пышными волосами цвета старой меди, одета весьма условно. Другая — блондинка с удивительно некрасивым лицом — щеголяет в черном старомодном кожаном костюме.
Подземелье насквозь проморожено, иней покрывает не только стены и потолок, но и волосы собеседниц, как внутри холодильной камеры, но царящий здесь холод не причиняет ни одной, ни другой ни малейшего неудобства. И только потом особо внимательный зритель отметит неестественную бледность обеих женщин и красные огоньки, которые время от времени мелькают в их глазах. А еще то, что дамы не отбрасывают тени. А впрочем, какая тень может быть там, где нет света?
Если бы случайный свидетель умел читать мысли, он был бы поражен редкостным единодушием собеседниц. Дружески улыбаясь, каждая из них думала: «Главное — помочь ему вернуться в наш мир, а после я найду способ от нее избавиться».
Спрятавшийся за обломками рухнувшей стены громадный волк с шерстью темно-бурого цвета предается невеселым размышлениям. Ну да, она, конечно, дневной вампир, и часть силы графа Эрнеста, да и Михая тоже, перешла к ней, — с этим никто не спорит. И все же она наивна, как неразумное дитя. Разве можно верить подобной особе? С первого взгляда видно, что у такой ничего святого нет.
Нет, вряд ли леди президент сейчас расположена прислушиваться к разумным доводам, продолжает размышлять старый друг графа Эрнеста. С другой стороны, не оставлять же все на волю судьбы, да и он бы этого не одобрил. Следовательно…
На следующую ночь в сторону одной из европейских стран отправляется сразу трое путешественников, для которых не страшны никакие расстояния, а усталость является чисто абстрактным понятием. Двое из них — изящная крыса с темной шерстью и подозрительно длинными зубками и громадный бурый волк — страшатся лишь солнечного света. Парящая высоко в небе летучая мышь чихать хотела и на дневной свет, и на серебро, и вообще на все, что может помешать.
Утром путь продолжает состоятельная дама на вид двадцати с небольшим лет. Среди ее багажа имеется плотно закрытый контейнер. Там впала в дневное оцепенение крыса, которая откликается на имя Эва. Волк, который даже сквозь сон может слышать мысли обеих путешественниц, пережидает день в надежном убежище. Если бы умение отыскать место для лежки не входило в число его талантов, разве смог бы он просуществовать столько лет?
В это же время
Молодой человек, которого родители до сих пор между собой называют хорошим мальчиком, а однокурсницы посмеиваются, что он явно опоздал родиться как минимум на два столетия и при такой внешности прекрасно смотрелся бы в костюме мушкетера, перешел к следующему этапу своих изысканий.
Несколько часов, проведенных в парке, где когда-то находились развалины, приспособленные под место жительства каким-то неизвестным вампиром, ничего не дали. От самих развалин не осталось даже и воспоминаний — ровные, тщательно вычищенные газоны, дорожки, детские площадки.
Старушка-сторожиха, которую он, следуя лучшим традициям детективного жанра, пригласил в пирожковую, чтобы расспросить о развалинах и их необычном обитателе, вместо благодарности громогласно послала его «по матушке». Она, видите ли, недавно прочла в одной очень желтой газетенке, что некоторые аферисты, желая на халяву завладеть чужой жилплощадью, не брезгуют даже самыми аморальными методами. К примеру, некоторые из них вступают в брак с женщинами, по возрасту годящимися им в бабушки…
Что же, если не получается добиться чего-то одним способом, то всегда можно придумать новый. Почему бы и не взяться за дело с другого конца? Тем более что обитатель развалин, кем бы он ни был, по вполне объективным причинам никакой информации уже предоставить не может. Нет, все-таки интересно: был ли он как-то связан с той, которая лет пятнадцать назад так активно взялась за очистку города от лохотронщиков?
Если вампирша (а может, и вампир, им же глаза отвести, как не фиг делать) нападает исключительно на лохотронщиков, то почему бы и не использовать их в качестве приманки? То есть устроиться неподалеку от места постоянной дислокации сотрудников «беспроигрышной» уличной лотереи и терпеливо ждать, когда один из них станет жертвой аномального создания.
Найти лохотронщиков не составило никакого труда, а вот в том, что касается слежки, возникли неожиданные проблемы. Сперва он просто устроился на скамейке в скверике неподалеку от рынка и стал наблюдать за ходом событий. Но буквально через полчаса ему почти вежливо предложили или присоединиться к игре, или покинуть пределы видимости во избежание телесных повреждений. Игорь Мельников благоразумно предпочел последовать этому совету, тем более, что никто из граждан, толпящихся в месте проведения уличной лотереи, ни капельки не был похож на представителя отряда кровососущих. К тому же, как он мог забыть, что на солнце они все равно не выходят, следовательно, сегодняшний день потерян впустую.
Осознав свои ошибки, вечером следующего дня Игорь, вооружившись прибором ночного видения, который непонятно где и как откопал Склиф, оборудовал наблюдательный пункт на подоконнике неподалеку от того самого сквера.
Деятельность по освобождению граждан от денежных средств шла полным ходом, но ничье поведение не выходило за рамки обычного. В конце концов, самыми подходящими кандидатурами можно было бы признать милиционеров, которые какое-то время спустя приехали и погрузили сопротивляющихся для виду лохотронщиков в транспортное средство, оборудованное синей мигалкой.