Мои путевые записи
Шрифт:
Понять или объяснить РЕФ, договориться с ними очень сложно. Никто не верит, что РЕФ просто так решил подарить «зеленый коридор» [5] от Гвинеи до Сьерра-Леоне, пролегающий через контролируемую ими территорию. Какие реальные мотивы стоят за этим?
Грабить караван с продовольствием?
Брать заложников?
Прикрываться живыми людьми?
Поскольку это не дает им никаких других видимых выгод, зачем им это? Окончательного ответа мы не нашли.
Следующая проблема. Финансирование для беженцев поступило, но большая часть предназначена для финансирования тех районов, с поддержкой
5
Для передвижения транспорта с гуманитарными грузами и беженцами, прим.
При этом организации не имеют права самостоятельно перераспределять средства.
Ампутированные получили много поддержки и освещение в прессе. Замечательно, что о людях заботятся и оказывают финансовую помощь.
Теперь я знаю, что не все из тех, кто был ранен в ходе военных действий, даже не ампутированные, были прямыми жертвами пыток самих мятежников. Мне рассказывали, что мятежники заставляли многих врачей под дулом пистолета отрезать конечности и калечить людей. Если б они не подчинились этим зверским, бесчеловечным приказам, то они и их семьи были бы убиты.
Лагеря в районах, пострадавших от войны, определенно нуждаются в большем финансировании.
Я сижу здесь, пишу эти строки, и мне трудно поверить, что завтра я уезжаю из Сьерра-Леоне.
Пятница, 2 марта
Я на борту самолета, вылетающего из Фритауна, Сьерра-Леоне, в Кот-д'Ивуар, где я должна буду провести одну ночь.
Сама не знаю, какие чувства испытываю.
В самолете я познакомилась с женщиной, которая путешествует со своей дочерью. Она поблагодарила меня за то, что я приехала в их страну. «Нам очень приятно, что кто-то о нас думает». Она работает с УВКБ ООН и так же была в Гвинее.
Я хотела поблагодарить ее за ее мужество. Я хотела поблагодарить эту страну за то, что она приняла меня и позволила узнать так много нового о ней и ее удивительных людях.
Но я не могла говорить. Я боялась, что не смогу сдержать слез.
Когда я уезжала из Сьерра-Леоне, люди говорили мне: «Пожалуйста, оставайся на связи. Мы надеемся, что ты не забудешь о нас». Это было сказано с улыбками, дружелюбно. Конечно, я никогда не забуду, но многие забывают.
Во всем мире так много мест, где нужна помощь. Я даже была удивлена, услышав о проблемах в Эфиопии. Я обрадовалась, когда узнала, что ситуация в этой стране улучшилась. Я думала, что самое плохое осталось позади, потому что несколько лет назад по всему миру прошло много новостей об улучшении положения. Увеличились объемы финансовой помощи и осведомленность людей во всем мире о ситуации в Эфиопии. А потом оказалось, что все это только иллюзия, которая исчезла в одно мгновение. Я повторяю про себя: то, что мы не слышим и не знаем о проблемах, не означает их отсутствие. Судя по всему, в мире происходит куда больше критических событий, чем те, о которых нам сообщают.
Нам следует смотреть глубже и внимательнее, догадываться о чем-то самим…
В чем заключается проблема?
Чем мы можем помочь ее разрешению?
Когда мы сошли с самолета, пилот сказал, что в Конакри, столице Гвинеи, произошел мощный взрыв.
Случайность или нападение? Пока непонятно.
Многие люди на самолете сами из Конакри. Их предупреждали о возможном теракте.
Только секунду назад мы увлеченно разговаривали и были рады благополучному приземлению, но вдруг в салоне воцарилось молчание. Пассажиры начали медленно выходить из самолета.
Я стою в очереди на паспортном контроле. Многие разговаривают по своим мобильным телефонам. Не совсем понимаю, о чем говорят, поскольку недостаточно хорошо знаю французский. Но по взволнованной интонации можно догадаться, что обсуждают что-то важное.
Наконец сделали объявления, что произошел несчастный случай — взрыв на складе военной амуниции.
Человеческих жертв, кажется, нет.
Несколько часов спустя я осталась одна. Меня тошнит. Не знаю, может быть, потому что я съела что-нибудь плохое, или потому что я расстроена.
Из отеля я сразу позвонила домой, но сработал автоответчик. Я оставила сообщение, а потом заплакала. Ничего не могу с собой поделать. Минутная слабость.
Меня очень беспокоит все, что я видела. И я подумала, что если я так напугана, то что же творится в душах всех этих храбрых женщин, которых война заставила покинуть собственные дома. Некоторые из них не видели своих мужей и детей многие годы. У меня перед глазами стоят их добрые, но такие грустные лица.
Я вспомнила того маленького мальчика с милым лицом, который получил тяжелые спинно-мозговые ранения. Он больше никогда не будет ходить. Я отдыхаю в уютном отеле, а он остался в углу на том грязном полу.
Я ни разу не плакала за то время, когда была в Сьерра-Леоне. Сегодня я, кажется, буду плакать всю ночь.
Уже завтра я увижу новые лица. Завтра я должна буду сделать еще больше. Сегодня вечером я больше не хочу продолжать свой дневник. Я не хочу больше. Я ужасно себя чувствую.
Суббота, 3 марта
Я на пути в Цюрих, в Швейцарию. Моя следующая остановка в Танзании, но я не могу полететь туда из Кот-д'Ивуар напрямую, поэтому останусь в Цюрихе еще на две ночи. Мы прошли, наверное, пять охранных пунктов. Чемоданы каждого пассажира проверялись и просвечивались около взлетно-посадочной полосы. Людей сканировали металлоискателями. Интересно, о чем так беспокоится охрана?
Воскресенье, 4 марта
В Цюрихе я остановилась в Долдер Гранд Отель на берегу озера. Здесь пахнет апельсинами и ванилью. Идет снег.
Я увидела молодого парня в лобби и подумала о грязном африканском мальчике, несшем на голове воду, вспотевшем и изо всех сил старавшемся сохранить равновесие.
Оба такие невинные, милые, маленькие мальчики в разных частях света, и они вырастут по-разному.
Кто решает, где нам родиться, в какой среде и почему? Я ужасно хочу спать. Я и не знала, что так устала.
Понедельник, 5 марта 8:40 вечера Рейс 242 из Швейцарии, авиакомпания Swissair
Я уезжаю из Цюриха и направляюсь в Дар-эс-Салам, Танзания.
Вторник, 6 марта
Еще до рассвета мы приготовились к пересадке на второй самолет, но у них нет радиопоисковой системы, поэтому мы не знали точно, во сколько отбытие.
В ожидании посадки я знакомилась с новыми людьми, когда вдруг сотрудник УВКБ ООН стремительно подбежал ко мне… «Мы должны бежать, скорее!» Человек, который взял наши билеты, сделал нам замечание за опоздание. Я извинилась. Признаться, я думала, что он не впустит нас.