Мои воспоминания. Брусиловский прорыв
Шрифт:
Большая же программа развития наших вооруженных сил выплыла не столько для того, чтобы действительно воевать с Германией, сколько для того, чтобы обеспечить этим мир и успокоить общественное мнение, понимавшее, что хотим мы или не хотим, но войны не избежать. Сам же царь едва ли верил, что эта война состоится. Обвинять Николай II в этой войне нельзя, так как не заступиться за Сербию он не мог, ибо в этом случае общественное негодование со стихийной силой сбросило бы его с престола, и революция началась бы, при помощи всей интеллигенции, не в 1917, а в 1914 году.
Несомненно, что этим предлогом воспользовались бы немедленно все революционные силы России, подготовлявшиеся в подполье ко второму акту революции. Виноват же
За последние 30 лет я был в Германии не менее 25 раз, т. е. почти ежегодно. В числе моих поездок были и казенные командировки, вследствие которых мне пришлось много разъезжать по Германии, знакомиться и беседовать с массою людей всевозможных классов и общественных положений; и почти столь же часто посещал Францию, Италию и Австро-Венгрию.
Поэтому могу смело сказать, что, зная вышеперечисленные страны, в особенности Германию хорошо, основательно очевидно, ни один здравомыслящий человек не станет утверждать, что война возникла вследствие убийства наследника австро-венгерского престола с женой в Сараево. Всякому ясно, что это повод, к которому привязались, потому что война была решена, была, безусловно, неизбежна, и что не будь этого инцидента, явился бы какой-либо другой повод для того, чтобы объявить нам и французам войну под тем или иным предлогом. Кому-то она, это видно, была нужна. Ответ на этот вопрос безошибочно выясняет и вопрос о том, кто главный виновник этой войны.
Чтобы решить его верно и справедливо, нужно вспомнить вкратце положение Германии за последние столетия. Во времена войн Наполеона I, немцы на своих боках поняли, как невыгодно быть раздробленными, и тогда возникли разные патриотические общества во главе, объединявшие в умах и сердцах всех немцев воедино; и с тех пор лучшие немецкие патриоты стремились образовать единую сильную Германию.
Австро-прусская война 1866 г. выкинула Австрию из Германии и возвысила Пруссию при явном пособничестве России, а Франко-прусская война 1870–1871 гг. при открытой и могущественной помощи той же России дала возможность Пруссии разгромить Францию наголову, один на один, без вмешательства Австрии, которой угрожала Россия; а затем Пруссия заключила мир с Францией без вмешательства Европы, с громадной по тогдашнему времени контрибуцией с аннексией Эльзаса и Лотарингии и соединением всех немецких государств в единую Германскую империю с Пруссией во главе.
В то время, т. е. в 71 г. прошлого столетия, я был пятнадцатилетним юношей и отлично помню, как решительно все немцы, не исключая русскоподданных, от патриотического восторга с ума посходили и ничего не могли соображать, кроме победоносных гимнов и песен в честь и славу Германии. С тех пор, т. е. в течение почти полстолетия, немецкий патриотизм укреплялся и расширялся.
Он впитывался в каждого немца с молоком матери и затем на школьной скамье развивался при помощи учителей и сверстников и далее на всем жизненном поприще каждого немца на службе, в пивной, в театре, на улице и т. д. Случалось беседовать с людьми, рекомендовавшимися социал-демократами, и которые твердо исповедовали свои социалистические убеждения, но как только затрагивались вопросы о мировом значении Германии, большинство с.-д. сразу превращались в тигров, яростно требовавших для Германии всемирного
Не знаю как теперь, но до 1914 г. включительно, по мнению немцев всех сословий, возрастов и положений (со спартаковцами [40] мне не приходилось сталкиваться), Германия – страна исключительная, предназначенная самим Богом к всемирной гегемонии, а все остальные народы, в особенности славяне, пригодны лишь унавоживать собою ниву, на которой немцы будут возделывать германскую культуру; и они, например, твердо были убеждены, что Балканский полуостров, Константинополь и Малая Азия также должны нераздельно принадлежать Германии.
40
Автор имеет в виду членов «Союза Спартака» – марксистской организации, существовавшей в Германии в начале ХХ в.
Немцы презирали побежденную ими Францию, в особенности же Россию, варварски осмелившуюся отказаться со времени царствования Александра III таскать для них каштаны из огня, и всем сердцем непримиримо ненавидели Англию, захватившую массу лучших земель на всем земном шаре и устроившую себе богатейшие колонии и торговые рынки в то время, когда новой Германской империи не существовало, – и этого немцы англичанам простить не могли.
Неоспоримо, что во все время после 1871 года Германия беспрерывно, ничего не жалея, усиленно вооружалась как на суше, так и на море, и этим самым заставляла и остальные государства подражать ей.
Эти вооружения делались с полного одобрения всей нации, идеалы которой неудержимо стремились к германскому всемирному владычеству. На кайзера в немецком значении этого слова возлагалась подготовка и ответственность за выполнение этого национального идеала.
Обвинять Вильгельма II за эту войну – в высшей степени несправедливо, ибо он продукт своего народа и своего времени и исполнял лишь свое назначение. Если же винить кого-либо, то следует считать виновным всех немцев, весь германский народ, а не одиночных людей, как бы они ни были высоко поставлены.
Кто видел, как я, Вильгельма II, после ежегодного весеннего смотра вой-ска в Берлине, окруженного знаменами с музыкой впереди, тот не может сказать, что виноват в войне один Вильгельм. В 1898 году я был один из приглашенных на парад и ехал верхом за императорским кортежем, и безумный восторг несметной толпы при виде кайзера со знаменами, ехавшего верхом от Темпельгофского поля до самого дворца, подделать было нельзя – народ явно приветствовал того вождя и регалии тех народных полчищ, на которых возлагались выполнение народных идеалов и вожделений.
То же самое впечатление я вынес на больших императорских маневрах, на которых я присутствовал в качестве гостя в 1907 году: народ, увидев кайзера, прорвал и опрокинул конную стражу, охранявшую императора, окружил его и стал целовать его ноги, сапоги, седло, лошадь.
Народа же на маневрах было гораздо больше, чем войск, и громадные толпы людей всех сословий неотступно следовали за войсками. Вообще германцы – военная нация, у которой голова давно закружилась от боевых успехов 1864, 1866 и в особенности 1870–1871 гг.; и повторяю, для меня, по крайней мере, на основании моих собственных наблюдений, не подлежит никакому сомнению, что усиленная подготовка к войне, в последние 40 лет, велась в Германии не только с полного одобрения, но и по непреклонной воле всего народа (за исключением незначительного меньшинства), и война подготовлялась для всемирного порабощения народов, и в первую голову поражения России и Франции, а затем, во вторую очередь, Англии.